Крейцер Борис Генрихович, 1905 г. р., ур

Крейцер Борис Генрихович, 1905 г. р., уроженец г. Грозный, еврей, беспартийный, архитектор, художник книги, перед арестом архитектор Роскинопроекта, проживал: г. Ленинград, П. С., Песочная ул., д. 31/54, кв. 56. Арестован 5 февраля 1938 г. Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР 2 сентября 1938 г. приговорен по ст. ст. 58-6-11 УК РСФСР к расстрелу. Приговор не исполнен. Особым совещанием при НКВД СССР 26 июля 1939 г. осужден за «шпионаж» на 8 лет ИТЛ. Отбывал срок в Севжелдорлаге. Освобожден 27 июля 1946 г. Работал в г. г. Котлас и Сыктывкар. В 1949 г. заведующий бюро экспертизы Псковского облотдела по делам архитектуры и ст. архитектор Облпроекта, проживал: г.

Псков, Некрасовская ул., д. 3, кв. 4. Вновь арестован 12 мая 1949 г. Особым совещанием при МГБ СССР 6 июля 1949 г. осужден по ст. ст. 58-6-11 к ссылке на вечное поселение в Красноярский край. Отбывал наказание в г. Дудинка. Добился реабилитации в 1956 г. Умер в 1979 г. (Его сестра Екатерина Крейцер осуждена в 1939 г. на 8 лет ИТЛ. В 1944 г. срок сокращен до фактически отбытого. Умерла в 1961 г. Реабилитирована в 1989 г.)

---

 

МАСТЕР КНИГИ

С Борисом Генриховичем Крейцером я познакомился в 1955 г. в доме школьной подруги моей матери, дочери известного археолога и искусствоведа академика Фёдора Ивановича Шмита, погибшего в сталинских лагерях. (Шмит был директором знаменитого Зубовского Института истории искусств, где активно трудились над созданием и пропагандой нового искусства Малевич, Татлин и многие другие, ныне известные всему миру художники.

)

Процесс реабилитации довольно робко набирал обороты, и бывшим зэкам приходилось жить на так называемом «сто первом километре». Вернувшийся из ссылки Борис Генрихович ещё не получил права жить в Ленинграде. Однако и до встречи с ним я прекрасно знал его имя, так же, как и имена других друзей, знакомых, коллег отца и матери – жертв сталинского террора. Имена погибших художников Налётова, Малаховского, Емельянова, Ермолаевой и многих-многих других постоянно упоминались в разговорах в моей семье с неизменным уважением и сочувствием. В детстве в конце 1930-х я слышал от матери трагические слова из читаемой тогда всеми книги Шарля де Костера: «Пепел Клааса стучит в моё сердце». И вот передо мной выходец из ада, «с того света». Вскоре мы встречали уже целый поток таких возвращенцев, и, независимо от возраста, профессии, положения, – был ли это известный учёный  (В. О. Мохнач), народный артист СССР с орденом Ленина на лацкане пиджака (Н. К. Печковский), или директор издательства (Л. Я.

 Криволапов) – во всех этих людях чудилось что-то особенное, что-то, что трудно определить, но нельзя не почувствовать. Может быть, какое-то беспокойство, какая-то скрытая неуверенность, как будто реальность, окружающая их теперь, в любой момент может исчезнуть, растаять, как сон.

Борис Генрихович – живой, остроумный, с независимым складом ума, способный вдруг залиться заразительным смехом. Обычно его сопровождала жена, миловидная, совсем молоденькая, с испугом в глазах. Рассказы вернувшихся, как правило, были слишком скупы, да и кому захочется рассказывать о бесконечных лишениях, и особенно об унижениях, длившихся долгие годы. Тем более, что вернувшиеся должны были войти в новую жизнь и по возможности наверстать упущенное. Получение жилья и прописки требовало немало времени, энергии, нужно было добиваться приёмов у каких-то значительных лиц, просить, требовать, настаивать.

Борис Генрихович включился в работу во многих ленинградских издательствах. И произошло настоящее чудо: человек, на 20 лет оторванный от профессиональной деятельности, не только смог выполнять задания издательств на равных с многоопытными и более благополучными коллегами, но сразу заявил о себе как смелый, свободный, оригинальный мастер. Его книжные обложки, оформления, иллюстрации поражали свежестью, декоративностью, остроумием. Хотя книга оставалась центром его деятельности, он не замыкался только в книжной графике. Заслуженный успех принесли ему плакаты, фарфор, разнообразные предметы прикладного искусства. Казалось, это творческий порыв совсем молодого человека. Только вот для здоровья проведённые в узилище и ссылках годы бесследно не прошли. Но, несмотря на занятость, несмотря на болезнь, он оставался живым, общительным, обаятельным человеком, привлекавшим к себе людей.

Хотя обычные темы застольных разговоров касались современности, искусства, иногда удавалось услышать от него что-то из пережитого, и вот что запомнилось.

1938 год. Камера смертников, человек 30–40 приговорённых, расстрел которых по каким-то (неизвестным, разумеется) причинам, откладывается со дня на день, с недели на неделю. Здесь профессора, инженеры, военные в высоких чинах, и, конечно, священник. Всем им приговор уже вынесен, худшее (допросы, пытки) позади. Они ждут. Если кого-то вызывают, то два варианта: дверь открывается, выкрикивается фамилия, человек выходит – ясно, исполняется смертный приговор. Второй вариант очень редок: дверь открывается, выкрикивается фамилия и ещё одно слово «С вещами!». Будет жить. В этом странном общежитии продолжается обычное общение, разговоры… Судьба Крейцера в руках начальника тюрьмы. Начальник должен дать приказ исполнить смертный приговор, но выражает сомнение, тот ли это заключённый, которого необходимо немедленно расстрелять? Следователь сочинил обвинительный акт о том, что художник Крейцер собирался взорвать Балтийский завод и был японским шпионом, потом зачеркнул и поверх написал «немецким шпионом, по национальности немец». Сочинителя можно понять – им двигало желание придать большую убедительность обвинению. Но в паспорте Бориса Генриховича в графе национальность значилось «еврей». На этом основании начальник тюрьмы медлил с исполнением приговора. А может быть, это не тот Крейцер?

Другой сюжет. Однажды утром один из обитателей камеры – Кузнецов, фамилия запомнилась, – обращается к священнику: «Батюшка, я видел такой сон: маленький человек говорит мне – “Я святой Кирик, тринадцатого тебя освободят”». Священник отвечает: «Да, такой святой есть, жди». В назначенный святым день Кузнецов собрал свои вещички и ждал, однако напрасно. Он снова к священнику: «Батюшка, может быть, святой Кирик сказал число по старому стилю?». «Конечно, по старому!», – хлопнув себя по лбу, отвечает священник. Проходит время, сновидец опять, сложив вещички, уселся у двери. Дверь открывается: «Кузнецов, с вещами!». Что за «маленький человек», что за святой Кирик? Крейцер запомнил удивительную историю, но ни он, ни я о Кирике не знали. Полистав толстенные «Четьи-Минеи» XVIII века, нашёл: раннехристианский святой мученик Кирик – мальчик, принявший смерть в пятилетнем возрасте.

А. Г. Траугот, художник,
С.-Петербург, 2012

 

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ ЧЕЛОВЕК

В предписании на расстрел напротив фамилии Крейцера нет «галочки» – отметки о приведении приговора в исполнение.

Следственное дело Бориса Генриховича Крейцера я прочитал 8 ноября 2011 г. От листа к листу будто получал ответы на самые важные вопросы: как составлялись печатный и письменный варианты протоколов допросов, как и в какой именно из ленинградских тюрем выводили на расстрел, как сверяли «установочные данные» перед расстрелом, как поступали с «отставленными» от расстрела.

В тот же день вечером обсуждал найденное с членом рабочей группы Книги памяти Ю. П. Груздевым. Затем искал сведения о биографии художника Крейцера, нашёл домашний телефон его вдовы, Тамары Николаевны. Собрался с духом, позвонил 10 ноября. «Она умерла месяц назад», – ответили друзья семьи.

Конечно, из чтения дела (точнее, двух следственных дел) у меня сложилось впечатление о будущем герое «Ленинградского мартиролога». К тому же, в обоих делах – большая редкость –тюремные фотографии.

Но важнее было познакомиться с друзьями Крейцеров. Анна Игоревна Толстая принесла фотографии Крейцеров. Михаил Владимирович Войцеховский и Александр Георгиевич Траугот пригласили в квартиру-мастерскую Крейцера. Слушал, слушал, запоминал важные частности. Сопоставлял с документами.

Борис Крейцер родился в 1905 г. в Грозном, где после окончания Петербургского университета работал его отец – кандидат естественных наук Генрих Давидович Крейцер, специалист по асфальту, битуму, асбесту, пластмассам и лакокрасочным материалам (впоследствии доцент Химико-технологического института). Мать Ольга Григорьевна занималась домашним хозяйством. Старшая сестра Бориса, Екатерина, родилась в 1904 г. Брат Андрей – в 1916 г. Из Грозного семья вернулась в Петербург, но детские годы Бориса отчасти прошли в лечении на курортах в Германии, Швейцарии, Франции. После начала Первой мировой войны Борис с матерью вернулись на родину из Швейцарии кружным путём через Италию, Грецию, Болгарию и Румынию. В Петрограде Борис учился в коммерческом училище Шидловской. В советское время поступил во ВХУТЕМАС, затем в Академию художеств

, окончил 4 курса архитектурного факультета, работал художником и архитектором. Не был женат.

Борис переписывался и общался с зарубежными родственниками. В Берлине остались после революции его бабушка Розалия Львовна Крейцер и дядя – известный пианист и преподаватель Леонид Давидович Крейцер (1884–1953). Тётя Бориса Лидия Давидовна Залшупина жила с детьми в Париже.

В 1932 г. из Германии вернулся троюродный брат Бориса Александр Шершевский, работал библиографом Дома техники и переводчиком в Центральной лаборатории проводной связи. Конечно, братья не раз встречались в Ленинграде. В 1936 г. Александра арестовали.

В 1934 г. из Германии от преследования нацистами приехал Леонид Давидович Крейцер. Давал концерты в Ленинградской филармонии. Конечно, в Ленинграде виделся с племянником и бывал у него в гостях. Потом уехал в Японию.

Борис был знаком со многими иностранцами. Когда в 1925 г. Екатерина Крейцер окончила Институт живых восточных языков и уехала в Москву, в её комнате, в той же коммуналке, что и Борис, жил японский преподаватель Института Икеда Хисао. В 1929 г. Хисао уехал в Японию, а в коммуналку были поселены жактом токарь завода им. Ленина Накамура Хиде и некая Алиса Ланская. Хиде прожил несколько месяцев и тоже уехал в Японию. Борис общался с японцами как с соседями.

По поручению Ленинградского союза архитекторов и при содействии Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС), Борис Крейцер не раз помогал принимать архитекторов из Великобритании, Румынии, Польши, Франции. К примеру, показывал Ленинград Генриху Блюму – соавтору проекта Дворца Советов в Москве, помогал в качестве переводчика архитектору Андре Люрса. Во время гастролей певицы Целестины Коол Борис встречался и беседовал с ней. Брал уроки французского языка у Шарлотты Гельбо, приехавшей в СССР в 1934 г. из Франции и работавшей в Публичной библиотеке.

Понятно, что Борис Крейцер находился в зоне особого внимания НКВД. Его вызывали. В январе 1937 г. подробно допрашивали о всех родственниках и знакомых, о встречах с иностранцами, о его «неправильных суждениях о советской архитектуре». Осенью 1937 г. допрашивали, нет ли у него связей с лицами из иностранных представительств. Таких связей не было.

Наконец, в 11-м отделе УНКВД ЛО оперуполномоченный Михалёв составил Постановление об избрании меры пресечения и предъявления обвинения в отношении Крейцера: «занимается шпионской деятельностью в пользу Японии». С обвинением согласились нач. 1-го отделения 11-го отдела Меклер и нач. 11-го отдела Мигберт. Постановление утвердил 3 февраля 1938 г. зам. начальника УНКВД ЛО Шапиро-Дайховский. Военная прокуратура 4 февраля 1938 г. санкционировала арест.

Бориса Крейцера арестовали 5 февраля 1938 г. Подпись Крейцера при ознакомлении с Постановлением об избрании меры пресечения и предъявления обвинения датирована 28 февраля 1938 г. Допрашивали долго и с пристрастием. Подбирали подходящую легенду, чтобы дело получилось групповым. Самого записали в так называемом «признательном» протоколе допроса и в обвинительном заключении немцем, уроженцем города Бинц, сыном акционера и «резидентом японо-германского центра». Двоих знакомых – соседку и брата жены товарища по работе, Ланскую и Слонимского – зачислили в однодельцы. Всех троих включили в список японских шпионов «Харбинцы» № 19. Список утвердила «двойка» в Ленинграде, затем главная «двойка» – Комиссия НКВД и Прокуратуры СССР – в Москве. Из тюрьмы при Большом доме, где велось следствие, Крейцера перевели в «Кресты». Там несколько месяцев ожидал он неизвестной участи. Предписание на расстрел по списку «Харбинцы» № 19 было выписано 10 сентября. Перед расстрелом Крейцера перевели из «Крестов» в тюрьму на Нижегородскую, 39. Говорили, что оттуда отправят куда-то дальше. Около двух часов ночи (видимо, в ночь на 11 сентября) Крейцера вывели из камеры на расстрел. В коридоре, как ему запомнилось, стояли попарно неизвестные ему заключённые, «преимущественно дальневосточных национальностей». Чекисты у всех отобрали личные вещи, свалили в кучу. Затем связывали верёвкой за спиной руки и спрашивали «установочные данные»: фамилию, имя, отчество, год рождения, место рождения, национальность… Инструкция в предписании на расстрел гласила: «При получении осуждённых необходимо тщательно опросить каждого из них с целью сверки установочных данных», при этом использовать тюремные фотокарточки. В случае малейших расхождений в данных начальник тюрьмы не имел права выдавать, а комендант – принимать заключённого для расстрела.

Когда выяснилось, что Крейцер еврей, а не немец, и родился в России, а не в Германии, его «отставили от операции». Была осень 1938 г., конец карательной кампании. Пока разбирались, пока утверждали акт о том, что это тот самый Крейцер, внесудебные «двойки» и «тройки» упразднили, их приговоры стали недействительными. В Ленинграде оказались нерасстрелянными около тысячи человек. Выяснилось, что кто-то из них умер в тюрьме до расстрельного приговора (основной причиной называется туберкулёз). Тогда дело закрывали за смертью. Из других дел удаляли обвинительные заключения, начиналось доследование, чтобы затем передать дела по подсудности. Следователи искали и запугивали дополнительных свидетелей – пусть подтвердят хотя бы, что такой-то недострелянный не вполне советский или не вполне хороший человек. Но теперь за следствием наблюдала прокуратура. Часть приговорённых к расстрелу освободили или даже оправдали по суду в конце 1938, в 1939, реже – в 1940 гг. Других удалось осудить.

Думаю, следователи понимали, что Крейцера нельзя предать суду и нельзя освобождать, даже под подписку о неразглашении. Слишком много знал и понимал. Всё время своего заключения цепко запоминал фамилии следователей, номера кабинетов и камер, детали допросов. Во время доследования держался очень твёрдо.

Дело отправили на рассмотрение Особого совещания, и Крейцеру дали 8 лет лагерей за «шпионаж». Столько же в ноябре 1939 г. дали его сестре Екатерине, арестованной в Москве.

Борис Крейцер отбывал срок в Севжелдорлаге, в Котласе, работал инженером Мостозавода. Освобождён 27 июля 1946 г., работал там же по вольному найму. В мае 1947 г. уволился, переехал в Сыктывкар.

Ему было уже за 40. Хотел устроиться по специальности. Попросили принести и показать выполненные ранее работы. Принёс чертежи, рисунки, эскизы. Внимательно разбирали принесённое. «А это кто?», – воскликнули при взгляде на этюд женской головы в профиль. «Это, – смутился Борис, – это… Такой я представлял бы свою жену». «Да ведь это Томочка Клюкина, она у нас работает, иди и смотри», – рассмеялись в ответ.

Тамаре было всего 19. Приехала в Сыктывкар с родителями по вербовке. Устроилась чертёжницей. В тот день стояла, как обычно, у кульмана. Дверь в комнату открылась. Вошёл Борис. Ничего особенного в нём вроде и не было. Но как будто сразу исчезло всё вокруг, как будто он один остался перед глазами.

Они поженились, уехали в Псков. Борис отлично устроился – заведовал бюро экспертизы Псковского облотдела по делам архитектуры и, по совместительству, был старшим архитектором Облпроекта.

Вскоре начались аресты «повторников» – всех, кто своё уже отсидел. За Борисом пришли 12 мая 1949 г. Затем его допрашивали, а Тамара носила передачи, смотрела на тюремные окна: мелькнёт ли где дорогое лицо. Месяца через два Бориса отправили по этапу на вечное поселение в Красноярский край, в Норильск.

Тамара собрала вещи, поехала вслед. На каком-то полустанке при какой-то пересадке стояла растерянно на перроне со своими клунками. Мимо идут мужики: «Что, небось, к мужу-вохровцу едешь?». – «Нет, к мужу-ссыльному». Тут же, как пушинку, подбросили её в поезд, усадили и проводили.

В Норильске Бориса пытались вербовать в осведомители. «Если не откажешься – вернусь в Псков», – твёрдо сказала Тамара. Когда отказался, ему не дали работу, отправили из Норильска в Дудинку. Там помог обустроиться местный участковый милиционер.

Много лет добивался Крейцер реабилитации. Добился в 1956 г. Реабилитационная часть дела Крейцера необыкновенно богата. Работники прокуратуры тщательно записывали его пояснения о следствии в 1938–1939 гг. Отыскали бывшего следователя Рейнера и устроили очную ставку с его бывшим подследственным. В частном случае Крейцера сбылось то, о чём говорила Анна Ахматова: часть России, которая сажала, посмотрела в глаза той части России, которую сажали.

По возвращении в Ленинград память о пережитом Крейцеров не оставляла. Бывали проблемы. Как-то Борис сказал директору издательства: «Вы разговариваете со мной, как начальник лагеря». При неожиданных телефонных звонках повторял: «Это за мной».

Борис Генрихович Крейцер умер в 1979 г. Тогда в крематории было принято провожать в последний путь гимном Советского Союза. Тамара Николаевна пошла к директору крематория: «Прошу без гимна». Гимна не было.

 

Имена для комментария к рассказам о Борисе Крейцере

 

Художник Александр Иванович Налётов был репрессирован перед войной.

Художник Бронислав Брониславович Малаховский расстрелян в Ленинграде 27 августа 1937 г. Помянут в 1-м томе «Ленинградского мартиролога».

Художник Николай Дмитриевич Емельянов расстрелян в Ленинграде 20 мая 1938 г. Помянут в 10-м томе «Ленинградского мартиролога».

Художник Вера Михайловна Ермолаева осуждена в 1935 г. на 3 года лагерей. Расстреляна в Карлаге 26 сентября 1937 г. Помянута в 12-м томе «Ленинградского мартиролога».

Художник Лев Соломонович Гальперин осужден в 1935 г. на 5 лет лагерей. Отбывал срок в Карлаге, затем в Дмитлаге. Расстрелян на Бутовском полигоне НКВД 5 февраля 1938 г. Помянут в 8-м томе «Ленинградского мартиролога».

Художник Михаил Геннадиевич Язвин, добрый знакомый Крейцера, арестован в 1935 г. и выслан с матерью в Казахстан. Вновь арестован 2 декабря 1936 г. Расстрелян в августе 1937 г. Помянут в 12-м томе «Ленинградского мартиролога».

В «Кировском потоке» также арестовавались ленинградские художники: Владимир Васильевич Стерлигов (1904–1973), Павел Иванович Басманов (1906–1993), Мария Борисовна Казанская (1914–?), Олег Всеволодович Карташёв (1915–1941). Нина Иосифовна Коган (1889–1942). Коган умерла в Блокаду, помянута в 14-м томе Книги памяти «Блокада, 1941–1944, Ленинград».

Екатерина Генриховна Крейцер – сестра Бориса, японовед, затем переводчик в НКВД. Арестована в 1938 г. Особым совещанием при НКВД СССР 17 ноября 1939 г. осуждена за «шпионаж» на 8 лет ИТЛ. В 1944 г. срок сокращён до фактически отбытого. Умерла в 1961 г. Реабилитирована в 1989 г. Помянута в Книге памяти «Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов – жертв политического террора в советский период» (СПб, 2003).

Патрик Францискович Бреслин – политэмигрант, переводчик, муж и отец двоих детей Екатерины Крейцер. Арестован в 1940 г. Погиб в заключении.

Александр Борисович Шершевский (Шерешевский) – троюродный брат Бориса Крейцера. Расстрелян 28 мая 1937 г. Родственники не знали о расстреле. Помянут в 8-м томе «Ленинградского мартиролога».

Шарлотта Николаевна Гельбо (Ольга Станиславовна Тышкевич) – знакомая Бориса Крейцера. Арестована 23 августа 1937 г. Расстреляна 24 ноября 1937 г. согласно списку «Поляки» № 32. Помянута в 3-м томе «Ленинградского мартиролога».

Алиса Мефодьевна Ланская – соседка Крейцера по коммуналке, перед арестом кассир кинотеатра «Крам». Арестована 22 марта 1938 г. на основании ложного протокола допроса Крейцера. Расстреляна 11 сентября 1938 г. согласно списку «Харбинцы» № 19. После расстрела её ложный протокол допроса использовался против Крейцера. Помянута в 10-м томе «Ленинградского мартиролога».

Борис Георгиевич Слонимский – знакомый Крейцера, инженер на военном производстве. Арестован 2 апреля 1938 г. на основании ложного протокола допроса Крейцера. Расстрелян 11 сентября 1938 г. согласно списку «Харбинцы» № 19. После расстрела его ложный протокол допроса использовался против Крейцера. Помянут в 10-м томе «Ленинградского мартиролога».

Самуил Адольфович Липшиц (1904–?) – московский знакомый Крейцера, работал на радио. Арестован в январе 1935 г. Вторично арестован в 1943 г. Осужден на 10 лет в 1944 г. Эмигрировал из СССР в 1979 г.

Андрей Александрович Гершун (1903–1952) – родственник Бориса Крейцера, известный учёный. Подал в 1940 г. заявление на имя Главного военного прокурора СССР с отказом от своих показаний в качестве свидетеля при доследовании дела Крейцера. К сожалению, в 1940 г. первая жалоба Крейцера и заявление Гершуна остались без удовлетворения. В пересмотре дела было отказано.

Маргарита Давыдовна Фейертаг – тётя Бориса Крейцера, погибла в Блокаду. Помянута в 32-м томе Книги памяти «Блокада, 1941–1944, Ленинград».

Елена Григорьевна Шерешевская – тётя Бориса, погибла в Блокаду. Помянута в 34-м томе Книги памяти «Блокада, 1941–1944, Ленинград».

Генрих Блюм (Henryk Blum) и Григорий Сигалин (Grzegorz Sigalin) – варшавские архитекторы. После участия в конкурсе на проект Дворца Советов подали заявление о переезде в СССР. Сигалин переехал, работал архитектором Моссовета. Арестован 10 февраля 1938 г. Расстрелян 16 июня 1938 г. Помянут в Книге памяти «Расстрельные списки: Москва, 1937–1941: “Коммунарка”, Бутово» (М., 2000). Блюм как будто бы погиб в Варшаве в 1943 г.

 

Михалёв Сергей Иванович – оперуполномоченный 1-го отделения 11-го отдела УНКВД ЛО, сержант ГБ. Дальнейшая судьба неизвестна.

Меклер Яков Самойлович – нач. 1-го отделения 11-го отдела УНКВД ЛО в 1937–1938 гг., младший лейтенант ГБ. По завершении карательной кампании откомандирован в Саровский лагерь НКВД, зам. нач. 1-го отдела. Арестован 25 февраля 1939 г. Военным трибуналом войск НКВД ЛО 31 января 1941 г. осужден на 10 лет лишения свободы. Освобожден 31 марта 1943 г. с направлением на фронт. После войны жил в Ленинграде.

Мигберт (Глейзер) Мирон Исаакович – нач. 3-го (контрразведывательного) отдела, затем нач. 11-го (водного) отдела УНКВД ЛО в 1937–1938 гг., капитан ГБ. Арестован 25 апреля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 29 августа 1938 г. приговорен к высшей мере наказания и расстрелян. Не реабилитирован.

Шапиро-Дайховский Натан Евнович – нач. 3-го (контрразведывательного) отдела, затем зам. нач. УНКВД ЛО в 1936–1938 гг. Арестован 14 апреля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 29 августа 1938 г. приговорен к высшей мере наказания и расстрелян. Не реабилитирован.

Рейнер Абрам Аронович – нач. отделения 11-го (водного) отдела УНКВД ЛО, ст. лейтенант ГБ. Уволен 7 февраля 1939 г. за невозможностью дальнейшего использования. Командир батальона в 1941–1942 гг. После войны жил в Ленинграде, преподаватель Высших торговых курсов.

Вержбицкий Вильгельм Станиславович – оперуполномоченный 11-го (водного) отдела УНКВД ЛО в 1938 г., мл. лейтенант ГБ. Оперуполномоченный 3-го отдела Локчимлага в 1939 г. Уволен 19 июля 1939 г. за невозможностью дальнейшего использования. Дальнейшая судьба неизвестна.

Политур – оперуполномоченный 11-го (водного) отдела УНКВД ЛО в 1938 г., лейтенант ГБ. Дальнейшая судьба неизвестна.

Утикас Павел Юрьевич – нач. 11-го (водного) отдела УНКВД ЛО в 1937 г., ст. лейтенант ГБ. Дальнейшая судьба неизвестна.

Анатолий Разумов

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ. ИЗ ДЕЛА БОРИСА КРЕЙЦЕРА

 

Заявление з/к Крейцера

 

[Копия:

Народному Комиссару НКГБ СССР Меркулову]

 

[от] з/к Крейцер Бориса

Генриховича, 1905 г. рожд.,

осужд[ённого] ОСО НКВД СССР

по ст. «шп[ионаж]», срок – 8 лет,

нач[ало] ср[ока] 5.II.1938 г.,

содержащегося в Севжелдорлаге,

Мостозавод

(Архангельская обл., Котлас)

 

26 июня 1939 г. по протоколу № 23 заседания Особого совещания НКВД СССР мне было определено за шпионаж заключение в исправительно-трудовой лагерь Севжелдорлаг сроком на 8 лет, считая с 5.II.1938 г.

Считаю это постановление ОСО совершенно неправильным, основанным на несоответствующих действительности данных и на искажающих факты материалах, представленных в ОСО лицами, недобросовестно ведшими следствие по моему делу.

Основой моего обвинения является, по-видимому, документ, составленный в виде протокола моего допроса и помеченный 8 марта 1938 г.

Я утверждаю, что этот документ, фигурирующий в моём деле в двух экземплярах (написанном от руки и отпечатанном на машинке), не является записью моих показаний.

Я не только никогда не давал таких (записанных якобы от моего имени) ответов, но и записанных в этом протоколе вопросов мне никто никогда не задавал, т. е. весь этот записанный в этом документе диалог (т. е. обмен вопросами и ответами) никогда не имел места в действительности и является целиком вымыслом лиц, ведших следствие по моему делу.

Документ этот был составлен в моё отсутствие и предложен мне к подписи в готовом виде.

Документ этот как лживый я подписать отказался. В дальнейшем меня всё же силой заставили его подписать.

Лично мой допрос проводили сотрудники I-го отделения XI-го отдела Управл[ения] НКВД по ЛВО ст. лейтенант Рейнер и лейтенант Вержбицкий.

В моем деле имеется протокол моего допроса в конце февраля 1938 г. Это единственный допрос, проведённый Вержбицким, а также единственный протокол, относительно точно записанный в соответствии с моими показаниями.

Последующие допросы проводились ст. лейтенантом Рейнер. Рейнер в первый же день встречи передал мне для прочтения напечатанный на машинке документ. Этот документ был составлен в виде протокола допроса и представлял собой как [бы] ряд вопросов, задаваемых мне следствием, и якобы мои на них ответы. На мой недоумённый вопрос: «Как же так составлен и даже отпечатан протокол никогда не существовавшего в действительности допроса?» Рейнер заявил, что в данном случае [это] не имеет значения, что я должен предстать на суде в качестве обвиняемого по делу японского шпионского центра и он мне [дал] для ознакомления этот документ, чтобы я знал, что я должен говорить на суде.

Из разговора Рейнера с другими сидевшими в комнате лицами я понял, что документ этот должен быть ещё как-то дополнен и будет тогда мне предложен к подписи.

В дальнейшем мне ещё несколько раз демонстрировали этот же протокол, но каждый раз видоизменённый и каждый раз отпечатанный на машинке. Отличались эти варианты, насколько я помню, главным образом тем, что в них каждый раз фигурировали в качестве якобы моих сообщников разные лица из числа моих знакомых. Фамилии эти были, по-видимому, взяты из моих же показаний (при одном из первых допросов Рейнер просил меня указать, есть ли у меня знакомые, когда-либо бывавшие за границей).

Наконец мне был дан окончательный (как выразился Рейнер) текст протокола, в котором было ещё добавлено, что я якобы по происхождению немец и якобы родился в гор. Бинц в Германии.

(Ранее в моих показаниях на вопрос, где я бывал за границей, мною был указан и курорт Бинц на севере Германии, куда меня возили в детстве из России на лето с лечебными целями.)

В действительности я по происхождению еврей, родители мои родились в С.-Петербурге, а я родился в гор. Грозный в Терской области (ныне – Чечено-Ингушетия).

Рейнер заявил мне, что с этого отпечатанного на машинке экземпляра будет переписан экземпляр от руки, который я и должен буду подписать. Действительно, через некоторое время мне был дан к подписи переписанный с печатного рукописный экземпляр. Когда я дать свою подпись отказался, Рейнер совместно с другими лицами подверг меня избиению, которое продолжалось до тех пор, покуда я протокола не подписал.

(Подтверждением того, что рукописный экземпляр переписан с отпечатанного на машинке экземпляра, может явиться напр[имер] отсутствие на рукописном экземпляре подписей, которые на отпечатанном экземпляре помечены как существующие на подлиннике.)

Я утверждаю, что этот скреплённый моей подписью протокол в части моей якобы преступной деятельности совершенно не соответствует действительности.

Я никогда ни прямо, ни косвенно шпионской деятельностью не занимался.

Сейчас, спустя более чем 6 лет, трудно вспомнить все детали этого протокола. После моего осуждения, в конце 1939 г. мною было подано Военному Прокурору СССР заявление, в котором перечислялись документы и свидетельства, могущие подтвердить мою невиновность. Это моё заявление, насколько мне известно, приобщено к моему делу.

В этом протоколе, как уже указывалось, искажены даже анкетные данные. Так, в нём указывалось, будто я сын бывшего акционера. Это утверждение ложно. Мой отец жив и по сие время работает в качестве научного работника и никогда акционером не был.

Совершенно не соответствует действительности инкриминируемая мне по этому протоколу совместная преступная деятельность с Шерешевским А., Слонимским Б., Ланской А. и др. лицами.

Совершенно не соответствует действительности моё якобы близкое знакомство с Б. Слонимским, который никогда у меня не бывал и с которым я был знаком лишь постольку, поскольку он жил в одной квартире со своей сестрой, женой моего товарища по работе арх[итектора] Б. И. Пятунина.

Также не соответствует действительности указание на мою работу на Балтийском судостроительном заводе. Я никогда на этом заводе не был и никаких там работ не вёл.

Фигурирующие в деле показания Б. Слонимского и А. Ланской не соответствуют действительности, и лживость этих показаний легко могла бы быть установлена объективным следствием.

В конце 1938 года мне был вынесен заочный приговор, включающий и конфискацию всего лично мне принадлежащего имущества, каковая и была совершена в сентябре 1938 г.

Так как приговор мне объявлен не был, то официально мне его содержание неизвестно.

(В дальнейшем, при производстве доследования в 1939 г., мне было заявлено, что я тогда был осуждён к высшей мере наказания.)

Приговор 1938 г. не был приведён в исполнение ввиду расхождения в анкетных данных: осуждён был Крейцер, родившийся в гор. Бинц, а по тюремной карточке я значился (в соответствии с действительностью) как родившийся в гор. Грозном. По-видимому, для того, чтобы приговор всё же мог вступить в силу, сотрудником XI-го отдела С. И. Михалёвым в моём присутствии, а также в присутствии зам. нач. тюрьмы № 3 (на Нижегородской ул.), где [я] тогда содержался, был составлен акт моего опознания, устанавливающий идентичность лица, содержащегося в тюрьме и проходящего по делу.

По-видимому, всё же весь обвинительный материал моего дела оказался настолько опороченным, что приговор был отменён и дело моё было направлено на доследование.

Доследование осуществлялось лейтенантом Политур.

Но и при доследовании я всё же не мог добиться того, чтобы протокол записывался точно с моих слов.

Находясь в состоянии тяжёлой моральной депрессии в результате всего перенесённого и длительной тюремной, почти двухгодичной, изоляции, я подписал протокол, который в основном не содержал никаких ложных данных, но в то же время почти целиком состоял из голых, немотивированных отрицаний.

Мотивированные фактические данные, доказывающие мою невиновность по ряду пунктов, несмотря на мои требования в протокол включены не были. Искажены также причины, заставившие меня подписать протокол от 8.III.1938 г.

Политур пытался также на меня свалить всю ответственность за лживость этого протокола, но этот пункт так и остался в протоколе мною не подписанным.

Политур собрал также свидетельские показания соседей по квартире, моих сослуживцев и знакомых. Мною тогда же было указано Политуру, что свидетельствующие против меня показания моего родственника А. Гершуна не соответствуют действительности и вызваны личными враждебными отношениями.

Как мне известно, впоследствии письмом на имя прокурора А. Гершун от этих своих показаний отказался.

Спустя три месяца мне было объявлено решение Особого совещания, и я был этапирован в Севжелдорлаг.

За всё время моей работы в Севжелдорлаге, несмотря на всю несправедливость моей изоляции, я старался каждую порученную мне работу выполнять возможно лучше, вкладывая в неё все свои знания, энергию и силу.

Особенно много труда мною было положено в дело организации лыжного производства для Красной армии в первые годы Отечественной войны.

В настоящее время работаю в проектном отделе Мостозавода.

Особенно обидно, что, имея образование архитектора, не имею возможности участвовать в реконструкции варварски разрушенных наших городов и памятников культуры.

Прошу Вас учесть всё выше написанное, дело моё пересмотреть в мою пользу и меня из под стражи освободить.

Крейцер

17.XI.44 г.

 

Процесс реабилитации

 

 

Протокол допроса

 

Гор. Ленинград, 20 июля 1955 г.

Я, ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО –

капитан Меньшаков допросил свидетеля

Крейцера Бориса Генриховича.

Допрос начат: 10.10

Допрос окончен: 13.50

Свидетель об ответственности за дачу ложных

показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.

Крейцер.

 

Вопрос: Расскажите об обстоятельствах составления протокола от 8 марта 1938 года, который как Вы утверждаете был составлен 28 февраля 1938 года.

Ответ: После ареста, примерно в середине февраля 1938 года я был вызван в кабинет к сотруднику Мигберту, который вместе с другим сотрудником Рейнером (их фамилии я узнал из их обращения друг к другу) объявили мне, что я арестован как участник японо-немецкого шпионско-диверсионного центра, созданного среди ленинградской интеллигенции. При этом они мне заявили, что моё запирательство бесполезно, так как они располагают достаточными материалами, изобличающими меня во враждебной деятельности. Затем они мне предъявили протокол допроса, отпечатанный на машинке и составленный от моего имени.

Я прочитал протокол допроса, в нём говорилось о том, что я завербован в шпионско-диверсионный центр и веду враждебную деятельность. Ознакомившись с протоколом, я заявил, что в нём нет ни одного слова правды. В ответ на это Мигберт с угрозой сказал, что я напрасно пытаюсь сопротивляться и мне всё равно придётся подписать этот протокол в процессе дальнейшего следствия.

Затем меня отпустили в камеру.

27 февраля 1938 года меня вызвал на допрос сотрудник Вержбицкий, который вёл запись в протоколе согласно моих слов, но кричал на меня и требовал, чтобы я рассказал о своей враждебной деятельности, о чём я ничего показать не мог, так как никаких преступлений не совершал.

Когда Вержбицкий окончил составление протокола, я ознакомился с ним и подписал его, так как содержание протокола соответствовало действительности.

После окончания допроса меня в камеру не отпустили, а продолжали вести допрос. В нём, кроме Вержбицкого принимал участие Рейнер.

Вержбицкий во время этого допроса предложил мне написать собственноручные показания о шпионской деятельности, но я заявил, что мне об этом писать нечего. Тогда он приказал мне встать и продержал стоя до утра или дня 28 февраля. Когда я стоял, то Вержбицкий спрашивал меня о моих знакомых, записанных в записной книжке, изъятой у меня, и о соседях по квартире Ланской, Икеда и Накамура. В записной книжке он нашел фамилию Слонимского, о котором я рассказал, что он приехал из Америки.

При этих расспросах Рейнера не было, он сменил Вержбицкого утром или днем 28 февраля.

Когда пришёл Рейнер, то он мне предъявил постановление, в котором говорилось о том, что я являюсь японским шпионом.

Предъявленное мне постановление я подписал, так как в нём говорилось, что я должен быть с ним ознакомлен.

Затем Рейнер дал мне для ознакомления напечатанный протокол допроса, в котором говорилось о том, что меня завербовал японец Икеда, а я, в свою очередь, завербовал француженку Гельбо и ещё кого-то. После моего ознакомления с протоколом Рейнер предложил мне его подписать, но я отказался.

В это же время появился Вержбицкий, который по поводу протокола имел какую-то беседу с Рейнером. После этой беседы Рейнер на меня стал кричать, обвиняя в том, что я обманываю следствие и скрываю свои настоящие шпионские связи. Затем Рейнер ушёл и унёс протокол допроса. Через какое-то время он вернулся и дал мне снова прочитать напечатанный протокол допроса, в котором говорилось, что я завербовал не Гельбо, а Слонимского и что я имел преступные связи после моей вербовки Икеда с Накамура, Ланской, Шершевским и Блюмом, то есть, это был тот протокол, который в настоящее время находится в моём деле. После ознакомления с этим протоколом Рейнер снова предложил мне его подписать, но я отказался. Отобрав от меня протокол, Рейнер передал его Вержбицкому и приказал ему написать протокол от руки. Когда Вержбицкий это сделал и передал протокол Рейнеру, тот сам ушёл, и я его больше не видел. После ухода Вержбицкого Рейнер вновь предложил мне подписать протокол, но уже не напечатанный, а составленный от руки Вержбицким, при этом он сказал, что если я желаю, то перед подписанием протокола могу получить еду. Я отказался и от еды, и от подписания протокола. Это было поздно вечером 28 февраля.

После моего отказа от подписания протокола, Рейнер стал меня всячески обзывать, грозить кулаками и бить по щекам ладонями. В это же время в кабинет вошло два неизвестных мне сотрудника, которые вместе с Рейнером стали требовать, чтобы я подписал протокол. Когда я отказался, они стали бить меня кулаками по бокам, а затем повалили на пол и продолжили избиение ногами. Будучи доведён до ужасного состояния, я согласился подписать протокол и подписал его, в котором не было ни слова правды и даже место рождения было указано не город Грозный, а город Бинц. Подписывал я тот протокол, который был написан рукой Вержбицкого. Подписывая протокол, я надеялся восстановить истину в суде.

После этого допроса меня больше на допросы не вызывали. Затем я был отправлен в тюрьму № 3, из которой меня хотели куда-то отправить, но найдя разницу в моих словах и документах о моём месте рождения и национальности, моё отправление отставили и впоследствии возвратили в тюрьму «Кресты», где следователь Политур вёл доследование по моему делу.

Вопрос: Как Вы познакомились с Икеда?

Ответ: Моя сестра Крейцер Екатерина училась в Институте восточных языков, и когда она по окончании института выехала в Москву в 1925 году, то институт по причинам, которые я не помню, поселил в комнате сестры японца Икеда Хисао, работавшего преподавателем в этом Институте. С ним я виделся редко и то как с жильцом в квартире. Знакомства, о котором указано в протоколе 1938 года, я с ним не имел, и вообще между нами никаких отношений близкого характера не было.

Вопрос: Как появился в Вашей квартире Накамура с Ланской?

Ответ: Их также поселил Институт после выезда Икеда. С ними я имел отношения лишь как с жильцами. Я слышал от кого-то, что Накамура работает в Институте восточных языков, большего же я ни о нём, ни о Ланской не знал.

Вопрос: Что Вы ещё можете показать по существу показаний, подписанных Вами 28 февраля 1938 года?

Ответ: Кроме того, что я показал выше, я могу показать, что я никогда никаких шпионских сведений не собирал и диверсионных актов не готовил. В протоколе допроса было указано, например, что я бывал на Балтийском судостроительном заводе, собирал на нём шпионские сведения и готовил диверсионный акт. Я никогда на Балтийском заводе не бывал и диверсионного акта совершить на нём поэтому не мог, так же как и собирать шпионские сведения о нём указанным в протоколе методом.

Со Слонимским я был знаком, но поверхностно, как с родственником моего сослуживца Пятунина. С ним я познакомился на квартире последнего и видел его всего несколько раз, когда был сам Пятунин или его родственники. Почти никаких бесед я со Слонимским не имел и даже не знал, где он работает. Почему он мною был записан в записную книжку – я не помню.

Слонимского я никогда не вербовал и никаких сведений я от него не получал. В моей квартире он никогда не бывал.

С Шершевским я был знаком как с родственником, а с Блюмом как с польским архитектором, которого знакомил со строительством в Ленинграде, по указанию ВОКСа или Ленинградского филиала Союза архитекторов. С Блюмом я виделся всего около двух дней и при этом всё время присутствовал Мейсель, секретарь филиала союза или другие лица.

С Шершевским я встречался у себя дома, он посещал моих родителей. С Шершевским я имел 4–5 встреч, но все они происходили в присутствии моих родственников или знакомых, которых я в настоящее время не помню.

Каких-либо данных я им не передавал, и они их от меня никогда не требовали. По какой причине был арестован Шершевский – мне неизвестно. Об его аресте мне было известно со слов отца, который отказался делать ему передачи.

Также как и им, я никаких сведений Икеда и Накамура не передавал и никаких сведений от Ланской не получал.

Всё записанное в протоколе, подписанным мною 28 февраля 1938 года, является вымыслом, созданным Рейнером, который не имеет никакой реальной почвы под собой.

Вопрос: Вам проводились очные ставки с Ланской и Слонимским?

Ответ: Нет, не проводились, хотя я и просил следователя Политура, чтобы мне дали очные ставки с ними. Впоследствии, ознакамливаясь с делом, я видел документ, в котором говорилось о том, что они были осуждены к расстрелу.

Вопрос: Что Вы можете показать о показаниях свидетелей, допрошенных по Вашему делу?

Ответ: В отношении показаний Ланской и Слонимского я могу сказать, что они являются ложью, которая была построена на показаниях, составленных Рейнером и подписанных мною. Их показания ни в какой мере не соответствуют действительности, так как я с ними никаких связей не имел и от них никаких данных не получал.

Почему они оговорили себя и меня – я сказать затрудняюсь.

Свидетель Гершун, мой дальний родственник, оговорил меня в силу ревности, так как мы оба ухаживали за некой Стракач. В дальнейшем, как мне было известно от моей матери, он писал заявление, в котором указывал, что его показания обо мне являются ложными. Это заявление он подал в УНКВД ЛО, и какова была дальнейшая судьба заявления – мне неизвестно. Сам Гершун умер в 1953 или 1954 году.

Другие свидетели, которые заявляли, что я являюсь антисоветским человеком, никаких доводов об этом не приводили, и поэтому их заявления я не считаю серьёзными. Подобные показания дали мои соседи по квартире, которые, вероятно, хотели очернить меня, но почему – мне не известно.

Где они находятся в настоящее время – я не знаю.

Свидетель Рославлев (умер в 1950–1951 году) показывал, что я критически относился к нашей строительной технике и строительным материалам. Это было в действительности. Я говорил, что нам в стране, где ведётся большое строительство, необходимо применять новые виды материалов – крупные блоки и в соответствии с этим менять строительную технику.

Некоторые товарищи относились к моим заявлениям критически, и поэтому Рославлев показал об этом на допросе, как о том, что я охаиваю советское строительство. Других пояснений я не имею к показаниям свидетелей.

Протокол допроса написан с моих слов правильно и мною прочитан. Крейцер.

 

Протокол допроса

 

Гор. Ленинград, 3 декабря 1955 г.

Я, ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО –

капитан Меньшаков допросил свидетеля

Крейцера Бориса Генриховича.

                                              Допрос начат: 10.10.

                                         Допрос окончен: 11.30.

Свидетель об ответственности за дачу ложных

показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.

Крейцер.

 

Вопрос: Как долго жил в Вашей квартире Икеда Хисао?

Ответ: Я помню, что Икеда поселился в нашей квартире в 1925 году и жил у нас несколько лет, но сколько лет он жил и когда выехал, я этого не помню.

Вопрос: Сколько времени в Вашей квартире проживал Накамура Хиде?

Ответ: Он жил в нашей квартире несколько месяцев, но не больше года, примерно в 1929 или 1930 году.

Вопрос: Когда Вы познакомились со Слонимским Борисом Георгиевичем?

Ответ: Со Слонимским Борисом Георгиевичем я познакомился в 1933–34 годах, когда стал посещать Пятунина Бориса Ивановича, который проживал в квартире Слонимских как муж сестры Слонимского – Пятуниной Феодосии Григорьевны.

До 1933–34 года я в квартире Слонимских не бывал и их семьи совершенно не знал. Моё знакомство с ними состоялось по общности работ, проводимых мною совместно с Пятуниным в квартире Слонимских.

Вопрос: Слонимский бывал у Вас на квартире?

Ответ: Со Слонимским Борисом я встречался лишь при посещении их квартиры, и то эти встречи были всегда случайными и при этом очень редкими.

В других местах, в том числе и в моей квартире, я с ним встреч не имел.

Вопрос: Расскажите, что Вам известно о польском архитекторе Блюме.

Ответ: Польский архитектор Блюм (имени и отчества не знаю) совместно с двумя другими польскими архитекторами Сигалиным и Любеткиным в 1932–1933 годах разрабатывал конкурсный проект Дворца Советов. Конкурс был объявлен Советским правительством. За разработанный ими проект они были награждены поощрительной премией и в 1935 или 1936 году на полученные ими деньги приехали в СССР в качестве туристов. При посещении ими Ленинграда я встречался с Блюмом и Сигалиным и в присутствии других архитекторов имел с ними беседы по вопросам строительства.

Встреч один на один с Блюмом я не имел и других бесед с ними не вёл. В послевоенный период я об архитекторе Блюме ничего не слышал, где он и что с ним, мне неизвестно.

Архитекторов Сигалиных в Польше три – Юзеф, Грегорж и Роберт, один из которых – Юзеф является главным архитектором Варшавы.

Кто из них был в СССР в 1935 или 1936 году, я не знаю.

О судьбе Любеткина мне так же ничего неизвестно. И, как я припоминаю, он в СССР не приезжал, а приезжали только Блюм и Сигалин.

В отношении судьбы Блюма я могу лишь высказать предположение, что он был уничтожен немцами в период войны, так как он по национальности являлся евреем.

Протокол допроса написан с моих слов правильно и мною прочитан /подпись/.

Допросил: ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО – капитан /подпись/.

 

Протокол допроса

 

Гор. Ленинград. 17 декабря 1955 г.

Я, ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО –

капитан Меньшаков допросил свидетеля

Крейцера Бориса Генриховича.

Допрос начат: 15.00

Допрос окончен: 16.40

Свидетель об ответственности за дачу ложных

показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР.

Крейцер.

 

Вопрос: Какие следственные действия проводились по Вашему делу после допроса Вас Рейнером?

Ответ: После допроса меня Рейнером я несколько дней никуда не вызывался, а затем меня вызвал он же и сообщил, что следствие по моему делу закончено и оно будет направлено на рассмотрение в Военный трибунал. Это было примерно в марте или апреле 1938 года, после чего в первых числах мая 1938 года меня перевезли в тюрьму, которую называют «Кресты». В этой тюрьме я пробыл до сентября 1938 года. За это время меня никто не вызывал и не допрашивал.

В средних числах сентября того же года меня перевели в тюрьму № 3, находящуюся на Нижегородской улице.

В тот же день, в который меня привезли в тюрьму № 3, я около двух часов ночи был вызван и поставлен в коридоре, где находилось много других неизвестных мне лиц, преимущественно дальневосточных национальностей.

Все эти лица, а так же и я, стояли попарно. Когда все были выстроены, то от нас отобрали личные вещи, которые свалили в одну кучу. Затем какой-то сотрудник из обслуживающего персонала тюрьмы связал мне верёвкой за спиной руки, после чего другой, спрашивавший биографические данные у стоявших в коридоре заключённых, подошёл ко мне и стал спрашивать мои фамилию, имя, отчество, год рождения, место рождения, национальность и другие данные.

Когда при этом опросе я заявил, что я уроженец города Грозного, то спрашивавший несколько раз переспросил меня о моём месте рождения. После этого мне развязали руки и отвели в кабинет к начальнику тюрьмы (это я определил по надписи на двери). Начальник тюрьмы снова переспросил меня о моём месте рождения, на что я ответил, что я являюсь уроженцем города Грозного. Получив этот ответ, начальник тюрьмы мне заявил, что не являюсь ли я уроженцем города Бинца, находящегося в Германии. Я на это ответил отрицательно. Затем меня отвели в камеру 39, где я содержался длительное время и меня никуда не вызывали. Возможно, в октябре 1938 года меня вызвали в какой-то кабинет, где в присутствии сотрудника НКВД Михалёва Сергея Ивановича произвели моё опознание и составили протокол, в котором было записано, что я являюсь Крейцером Борисом Генриховичем, уроженцем города Грозного, а не Бинца. Опознавал меня, вероятно, Михалёв, так как он видел меня в здании УНКВД ЛО, когда там ещё вели следствие по моему делу.

В ноябре 1938 года меня вместе с другими арестованными перевезли в «Кресты», где вскоре я был вызван на допрос сотрудником Политуром, который мне объявил, что по моему делу будет производиться доследование.

На первом же допросе я заявил, что от ранее данных мною показаний я отказываюсь, так как они не соответствуют действительности и были мною подписаны в силу применения ко мне мер физического воздействия. Но Политур последнее моё заявление во внимание не принял и записал, что я подписал протокол из-за страха, что ко мне применят репрессии.

На этом и на следующем допросе он предъявил мне показания ряда свидетелей, которых я не подтвердил.

Затем, кажется в феврале 1939 года, Политур мне объявил, что следствие по моему делу закончено, и после этого меня больше не допрашивали.

В августе 1939 года мне было объявлено, что Особым совещанием я осужден к 8 годам лишения свободы.

Вопрос: Какие дополнения Вы имеете к своим показаниям?

Ответ: Дополнений к показаниям я не имею.

Протокол допроса записан с моих слов правильно и мною прочитан. Крейцер.

Допросил: ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО – капитан Меньшаков.

 

Протокол допроса

 

Гор. Ленинград, 1955 г. ноября мес. 30 дня.

Я, ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО –

капитан Меньшаков допросил в качестве свидетеля

Рейнера Абрама Ароновича.

Допрос начат: 10.10.

Допрос окончен: 15.10.

Свидетель об ответственности за дачу ложных

показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР. Рейнер.

 

Вопрос: Где и кем Вы работали в марте 1938 года?

Ответ: В марте 1938 года я работал начальником 1 или 3 отделения XI отдела УНКВД ЛО.

Вопрос: Что входило в Ваши обязанности?

Ответ: В мои обязанности в указанный период входило руководить отделением, которое оперативными методами обслуживало морские научно-исследовательские и учебные заведения, а так же вело следствие по лицам, арестованным на этих объектах.

Вопрос: Сотрудников Михалёва, Меклера и Мигберта Вы помните?

Ответ: Сотрудник Михалёв был моим подчинённым. Меклер также был непродолжительное время в моем подчинении, а затем его перевели в другое отделение.

Мигберт был начальником отдела и руководил всей работой отдела. Где находятся перечисленные выше лица в настоящее время, мне не известно.

Вопрос: Сотрудника Вержбицкого Вы помните?

Ответ: Вержбицкий тоже был моим подчинённым, где он находится в настоящее время, я не знаю.

Вопрос: В одном из документов, имеющихся в распоряжении следствия и датированным 4 февраля 1938 года, записано: «Согласен: начальник I отделения XI отдела Меклер». Эта запись соответствует действительности?

Ответ: Я не могу дать точного ответа на поставленный мне вопрос. В порядке же пояснения я могу рассказать следующее.

В начале 1938 года XI отдел ещё только формировался, и поэтому в его деятельности были некоторые неполадки. Так, я хорошо помню, что руководство управления НКВД ЛО на должность начальника отделения выдвигало меня, а Мигберт пытался назначить на эту должность Меклера. В связи с этим я могу лишь предположить, что подпись Меклера вместо моей могла оказаться под документом в силу тех неурядиц, которые имели место, и предпочтения к нему со стороны Мигберта.

Вопрос: Вы сами вели следствие по делам?

Ответ: Да, я лично проводил следствие по делам, но до указанного выше периода времени. /подпись/

Вопрос: Вы помните дело по обвинению Крейцера Бориса Генриховича, являвшегося архитектором «Роскинопроекта»?

Ответ: Нет, дела по обвинению Крейцера я не помню, также как и самого обвиняемого.

Вопрос: Вам предъявляется протокол допроса Крейцера Борис Генриховича от 8 марта 1938 года, под которым стоит подпись начальника I отделения XI отдела УНКВД ЛО – лейтенанта Рейнера. Что Вы можете сказать в отношении этой подписи и лица, составившего протокол допроса?

Ответ: Ознакомившись с предъявленным мне протоколом допроса Крейцера от 8 марта 1938 года, я подтверждаю, что его протокол допроса подписан мною. Кем он был составлен – я не знаю, но протокол написан не мною.

Над моею подписью я вижу, что в протокол допроса вписан как участник допроса Крейцера Мигберт, но его подпись под протоколом отсутствует. Почему Мигберт не подписал протокола – я не знаю.

Вопрос: Вам предъявляется протокол допроса Крейцера от 27 февраля 1938 года, составленный оперативным уполномоченным Вержбицким. Ознакомившись с этим протоколом допроса, Вы можете что-либо сказать о протоколе Крейцера от 8 марта 1938 года?

Ответ: Ознакомившись с протоколом допроса, составленным Вержбицким, точнее не с содержанием протокола, а с почерком, которым он написан, я хочу высказать своё мнение, что, как мне кажется, протокол допроса Крейцера от 8 марта 1938 года составлен рукой Вержбицкого, так как почерка в том и другом протоколах допроса очень похожи. Но почему в таком случае Вержбицкий не подписал протокола допроса Крейцера от 8 марта 1938 года, я объяснить не могу, потому что не помню обстоятельств допроса Крейцера. /подпись/

Вопрос: Возможно, теперь Вы припомнили, что допрашивали Крейцера?

Ответ: Я не помню ни дела Крейцера, ни его самого. Но по существу моего участия в допросе Крейцера я могу сказать, что я, вероятно, заходил в момент его допроса и помогал допрашивать, а потому допрашивавший Крейцера включил меня в допрос как участника его допроса.

Вопрос: Под протоколом допроса Крейцера от 8 марта 1938 года и под копией этого протокола стоят Ваши подписи, подтверждающие, что Вы являетесь ответственным за содержание этого протокола. Вы согласны с этим?

Ответ: Да, я согласен с тем, что, подписав протокол допроса Крейцера от 8 марта 1938 года и копию этого протокола, подтвердил тем самым правильность составленного протокола допроса Крейцера от 8 марта 1938 года, а также взял на себя ответственность за объективность его содержания. /подпись/

Вопрос: В копии протокола допроса Крейцера от 8 марта 1938 года, заверенной Вами, записаны установочные данные Крейцера, которых в подлиннике нет и, более того, в этих установочных данных указано, что Крейцер Борис Генрихович является уроженцем города Бинца (Германия), когда в других материалах дела он значится уроженцем города Грозного. В силу каких причин Вами допущена фальсификация материалов дела?

Ответ: Я не могу объяснить причин этой ошибки, а также как она появилась. Во всяком случае, я её не заметил, а поэтому заверил копию протокола допроса, но если бы я её заметил, то обязательно исправил. /подпись/

Вопрос: Почему на допросе 8 марта 1938 года Вы ставили Крейцеру вопрос: «…Напоминаем, что Вам не удастся ничего скрыть. Почему Вы на протяжении всего допроса скрываете свою связь с японцами?». В то же время из протокола допроса от 27 февраля 1938 года видно, что Крейцер уже на этом допросе показывал о своих связях с японцами.

Ответ: С момента допроса Крейцера прошло 17 лет, и мне трудно объяснить, какие обстоятельства заставляли ставить ему такой вопрос при наличии его показаний о имевшейся у него связи с японцами.

При этом я хочу дополнить, что я не помню – я или кто иной ставил Крейцеру такой вопрос. /подпись/

Вопрос: На каком основании на том же допросе Вы заявляли Крейцеру: «Нам точно известно, что Вы до последних дней поддерживали контрреволюционную связь с Японией. Предлагаем дать правдивые показания».

Ответ: Такое заявление со стороны следствия Крейцеру могло быть сделано на основании имевшихся оперативных и следственных материалов. /Подпись/.

Вопрос: Вам предъявляется архивное дело № 499, в котором сосредоточены оперативные материалы на Крейцера Бориса Генриховича. Есть ли в этих материалах данные, которые могут служить основанием подозревать Крейцера в контрреволюционной связи с Японией?

Ответ: Я ознакомился с предъявленными мне материалами дела № 499 с 1 листа по лист 47 включительно. Из материалов дела, с которыми я ознакомился, видно, что Крейцер имел обширные связи среди иностранцев, в том числе и среди японцев, но о его контрреволюционной связи с иностранцами данных нет. Однако я считаю, что даже лишь наличие связи с иностранцами давало основание подозревать, что эта связь является контрреволюционной и ставить Крейцеру прямой вопрос с требованием от него признания этой связи, чтобы разоблачить его. /Подпись/

Вопрос: Из материалов предъявленного Вам дела не видно, что Крейцер имел контрреволюционную связь с Японией, а поэтому следует считать, что Ваше заявление Крейцеру о наличии у следствия данных об этом является ложным. Вы согласны с этим?

Ответ: Нет, не согласен. Руководствуясь указаниями начальников о борьбе с врагами в то время, наличие связи у Крейцера с иностранцами убеждало меня в том, что он имел контрреволюционную связь, а поэтому я и считал возможным ставить ему прямой вопрос с целью его разоблачения. При этом я ещё раз повторяю, что я не помню кто ставил ему такой вопрос, я или кто другой, участвовавший в его допросе. /Подпись/.

Вопрос: На указанный выше вопрос Крейцер дал признательные показания и в дальнейшем рассказал о своей шпионской деятельности в пользу Японии. Вы подвергли проверке его показания?

Ответ: Я не помню, проверялись ли показания Крейцера.

Вопрос: С Вашей стороны к Крейцеру применялись незаконные методы следствия?

Ответ: Ни к Крейцеру, ни к другим арестованным я никогда противозаконных методов следствия не применял.

Протокол допроса с моих слов записан правильно и мною прочитан. Рейнер.

Допросил: ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО – капитан Меньшаков.

 

Протокол допроса

Гор. Ленинград, 17 декабря 1955 г.

Я, ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО –

капитан Меньшаков допросил свидетеля

Рейнера Абрама Ароновича.

                                            Допрос начат: 13.40.

                                       Допрос окончен: 14.30.

Свидетель об ответственности за дачу ложных

показаний предупрежден по ст. 95 УК РСФСР. Рейнер.

 

Вопрос: На предыдущем допросе Вы заявили, что не заметили ошибки в установочных данных Крейцера, записанных в копии его протокола допроса, а поэтому и подписали последнюю. Вам предъявляется архивно-наблюдательное дело № 160270, в котором находятся составленные Вами документы в отношении Крейцера с теми же извращениями в его биографических данных. Что Вы можете сказать по этому поводу?

Ответ: Я ознакомился с предъявленным мне архивно-наблюдательным делом № 160270, в котором находятся обвинительное заключение и справки для Комиссии НКВД по делу Крейцера, Слонимского и Ланской.

Я подтверждаю, что эти документы составлены мною и что в них неправильно записано место рождения Крейцера. Как появилась эта грубая ошибка в документах – я объяснить затрудняюсь. Во всяком случае, она появилась без умысла.

Вопрос: В процессе проверки материалов дела установлено, что показания Крейцера, составленные Вами 8 марта 1938 года, не соответствуют действительности. Так, в протоколе указано, что Икеда жил в квартире Крейцеров только в 1925–26 годах, когда в действительности он жил с 1925 года по 1929 год. Далее Вы писали, что Накамура у тех же Крейцеров жил с 1926 года по 1932 год, а нами установлено, что он жил у них всего несколько месяцев только в 1930 году. Что Вы можете сказать по поводу этих документов?

Ответ: В связи с упрощенными методами ведения следствия в тот период времени, что делалось согласно указаний руководства, показания Крейцера проверке не подвергались, а поэтому его собственные показания, не соответствующие действительности, и не получили уточнений в процессе допросов, которые бы могли иметь серьёзное значение в выяснении обстоятельств его преступной деятельности.

Вопрос: Из добытых в процессе проверки материалов видно, что Слонимский и Ланская были арестованы на основании показаний Крейцера. Почему Вы испрашивали разрешения на их арест без проверки показаний Крейцера?

Ответ: Это мною было сделано на основании указаний Мигберта и, возможно, его заместителя Утикаса, которые не требовали проверки показаний арестованных и считали, что непроверенных показаний последних достаточно для ареста других, названных ими, лиц.

Протокол допроса с моих слов записан правильно, мной прочитан, в чём и расписываюсь. Рейнер.

Допросил: ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО – капитан Меньшаков.

 

Протокол очной ставки

 

Я, ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО –

капитан Меньшаков провёл очную ставку

между свидетелями

Крейцером Борисом Генриховичем и

Рейнером Абрамом Ароновичем.

                                            Допрос начат: 15.25.

                                        Допрос окончен: 18.40.

Свидетели об ответственности за дачу ложных

показаний предупреждены по ст. 95 УК РСФСР.

Рейнер /подпись/ Крейцер /подпись/

 

Вопрос Рейнеру: Вы знаете сидящего перед Вами гражданина?

Ответ: Нет, сидящего передо мной гражданина я не знаю. Рейнер.

Вопрос Крейцеру: Вы знаете находящегося перед Вами гражданина?

Ответ: Да, узнаю. Это Рейнер, который в 1938 году вёл следствие по моему делу. Он допрашивал меня в 822 или 828 кабинете УНКВД Ленинградской области. Личных счётов с Рейнером я не имею. Крейцер.

Вопрос Рейнеру: Теперь Вы не припомнили, кто находится перед Вами?

Ответ: Я подтверждаю, что я работал в 822 или 828 кабинете УНКВД ЛО в 1938 году и допрашивал в одном из этих кабинетов арестованных. Я припоминаю, что сидящего передо мной гражданина мне приходилось допрашивать в 1938 году, но его фамилии я в настоящее время не помню. С этим гражданином я никакой связи в личной жизни не имел и поэтому личных счётов к нему не имею. Рейнер.

Вопрос Крейцеру: Назовите свою фамилию.

Ответ: Я, Крейцер Борис Генрихович. Крейцер.

Вопрос Крейцеру: Расскажите, каким образом Рейнер вёл следствие по Вашему делу.

Ответ: Я был арестован 5 февраля 1938 года. После ареста я длительное время не вызывался на допрос. 26–27 февраля 1938 года я был вызван на допрос сотрудником Вержбицким, фамилию которого я узнал из обращения к нему других сотрудников. Вначале он меня провёл в свой кабинет, где краткое время беседовал со мной по моим биографическим данным, а затем отвёл в другой кабинет, где работал начальник XI отдела Мигберт, кто он такой, я узнал из обращения к нему подчинённых. Мигберт заявил мне, что я обвиняюсь в принадлежности к разведывательному германо-японскому центру и что в недалёком будущем должен буду дать на суде показания, которые мне покажут. Через некоторое время в кабинет к Мигберту кто-то внёс протокол, который Мигберт подал мне для ознакомления. При этом он мне сказал, что это ещё не окончательная редакция протокола и в него можно внести необходимые изменения. Ознакомившись с протоколом, который был напечатан на пишущей машинке, я увидел, что он составлен без моего ведома и что я якобы признаю себя виновным в принадлежности к иностранной разведке, резидентом которой я являлся в Ленинграде. Просмотрев бегло протокол допроса, я сказал Мигберту, что запись в протоколе является сплошной клеветой. В ответ на это Мигберт мне заявил, что есть путь совместной работы с ними и есть путь борьбы против них, на последний из которых он не советует вставать, так как я изойду кровью, но будет так, как надо им. Затем меня увели в камеру или на допрос в кабинет к Вержбицкому.

Вопрос Крейцеру: Рейнер присутствовал при беседе Мигберта с Вами?

Ответ: Да, присутствовал.

Вопрос Крейцеру: Продолжайте свои показания.

Ответ: На допросе, который проводил Вержбицкий, я показывал о своих родственниках, знакомых и связях с иностранцами. В период допроса в кабинет в Вержбицкому неоднократно заходил Рейнер, который, когда Вержбицкий уже закончил мой допрос, дал мне напечатанный на машинке протокол допроса. В этом протоколе были вопросы следствия и мои ответы на них, но мне таких вопросов никто и никогда не ставил и на них никогда я ответов, записанных в протоколе, не давал. Я помню, что в этом протоколе говорилось о моей принадлежности к какой-то разведке и о том, что у меня на связи состоят агенты Хельбо или Гельбо и ещё кто-то. Рейнер предложил мне подписать этот протокол допроса, но я это сделать категорически отказался. Тогда Рейнер стал меня расспрашивать о моей национальности. Я ему сказал, что я еврей, но имя у меня, а также и у отца не еврейское – Борис, а у отца – Генрих. Рейнер заявил, что он еврей и имя у него еврейское Абрам, стал утверждать, что я немец. В это же время им или Вержбицким протокол был унесён и вскоре принесён обратно, но уже в нём было указано, что я уроженец города Бинца.

На новое предложение Рейнера подписать протокол я ответил отказом. Затем я помню, что Рейнер и Вержбицкий стали опрашивать меня по моим знакомым, которые были записаны в записную книжку. При этом Рейнер очень ругался и требовал признательных показаний. Вместе с ним ругался и стучал по столу кулаком Вержбицкий. Когда они в записной книжке нашли фамилию Слонимского, то очень подробно о нём расспросили, и я рассказал им, что он прибыл из Америки. Как протекал далее допрос, я точно не помню, но помню, что мне Рейнер предлагал подписать печатный протокол в новой редакции, в которой говорилось, что меня завербовал Икеда и после него я имел связь с Накамура и другими лицами, и что у меня на связи были Слонимский и Ланская. Я отказался подписать и этот протокол. Тогда Рейнер и Вержбицкий стали применять ко мне физическую силу. Они ставили меня в согнутом виде руками к полу, но я отказывался стоять в таком виде. После этих издевательств Рейнер ушел, а Вержбицкий остался со мной. Он длительное время заставлял меня стоять. В это же время или позднее, когда пришел Рейнер, Вержбицкий по приказу последнего переписал своей рукой печатный протокол якобы составленный с моих слов.

Когда пришёл Рейнер, то Вержбицкий вскоре ушёл и Рейнер стал требовать, чтобы я подписал написанный рукой Вержбицкого протокол. Я отказался. Тогда Рейнер несколько раз ударил меня рукой по щекам и кулаком в бока. Он также подтаскивал меня к столу и совал мне ручку, чтобы я подписал протокол, но я отказывался. В это же время он предлагал мне еду, но я продолжал отказываться. Затем в кабинет вошли или, может быть, они были и раньше, но я их не замечал, два или три неизвестных мне сотрудника, которые в присутствии Рейнера стали меня избивать. Один из них ударил меня ногой меж ног и я упал. Они продолжали меня бить ногами. После этого мне Рейнер снова предложил подписать протокол, и я подписал, рассчитывая на то, чтобы прекратились издевательства. Когда я подписал протокол, меня отправили в камеру, и после этого я больше Рейнера не видел. [Крейцер, подпись].

Вопрос Рейнеру: Вы подтверждаете показания Крейцера?

Ответ: Показания Крейцера я слышал, но их не подтверждаю.

Я никогда и ни к одному из арестованных незаконных методов не применял.

Крейцер меня оговаривает по неизвестным для меня причинам. По существу же обстоятельств его допроса с моим участием я ничего показать не могу, так как не помню. Рейнер.

Вопрос Крейцеру: Вы настаиваете на своих показаниях?

Ответ: Да, я свои показания подтверждаю полностью и на них настаиваю. Я подтверждаю, что Рейнер применял ко мне незаконные методы следствия, в результате которых я подписал ложный протокол допроса. Крейцер.

На вопросы следствия, имеют ли свидетели друг к другу вопросы, свидетель Рейнер заявил –

Вопрос Крейцеру: Почему Вы не заявили Политуру о том, что я применял к Вам незаконные методы следствия?

Ответ: Я заявлял об этом Политуру, но он отказывался это записывать в протокол. Я проявил в этом малодушие и не стал настаивать на записи этих фактов. [Крейцер, подпись].

Других вопросов свидетели не заявили. Рейнер.

Протокол очной ставки записан с наших слов правильно и нами прочитан. Крейцер, Рейнер.

Очную ставку провел: ст. следователь след. отдела УКГБ ЛО – капитан Меньшаков.

 

Заключение по архивно-следственному делу № 624726

 

Гор. Ленинград. 25 января 1956 года.

Я, старший следователь Следственного отдела

Управления КГБ при СМ СССР по Ленинградской области –

капитан МЕНЬШАКОВ, рассмотрев материалы

архивно-следственного дела № 624726 по обвинению –

КРЕЙЦЕРА Бориса Генриховича, 1905 года рождения,

уроженца гор. Грозного, еврея, гр-на СССР,

беспартийного, с незаконченным высшим образованием,

работавшего в «Роскинопроекте» архитектором,

проживавшего в г. Ленинграде,

арестованного 5 февраля 1938 года, – нашёл:

 

КРЕЙЦЕР Б. Г. арестован бывшим Управлением НКВД Ленинградской области с санкции Военного прокурора Ленинградского военного округа по подозрению в шпионской деятельности в пользу Японии. (л. д. 1, том 1).

Какие материалы послужили основанием к его аресту, из дела не видно.

Просмотром оперативных документов на КРЕЙЦЕРА, имевшихся до его ареста и хранящихся в Учетно-архивном отделе УКГБ по Ленинградской области, установлено, что он, будучи допрошен в органах государственной безопасности 11 января 1937 года, показывал о своих родственниках, находящихся за границей, и о связях с иностранцами. При этом он указывал, что был знаком с японцем Икеда Хисао, который проживал в их квартире. (т. 2, л. д. 141–146).

Материалов, изобличающих КРЕЙЦЕРА во враждебной деятельности, в оперативных документах нет. Однако из находящейся среди этих документов справки на КРЕЙЦЕРА явствует, что он подлежал аресту как агент иностранной разведки, предоставлявший по её заданию свою квартиру для конспиративных встреч японскому разведчику Икеда Хисао. (т. 2, л. д. 140, 147).

На первом допросе после ареста, состоявшемся 27 февраля 1938 года, КРЕЙЦЕР дал показания о своих родственниках и знакомых, проживавших в Советском Союзе и за границей, о своей преступной деятельности он не допрашивался. (т. 1, л. д. 10–18).

На допросе 8 марта 1938 года КРЕЙЦЕР, признавая себя виновным, заявил, что для шпионской деятельности в СССР он был завербован в 1926 году проживавшим в его квартире резидентом японской разведки Икеда Хисао на почве солидарных с ним антисоветских убеждений, заключавшихся во враждебном отношении к Советской власти и возвеличивании Японии, стремившейся расширить свои владения за счёт территории СССР. (т. 1, л. д. 22–24).

Далее КРЕЙЦЕР пояснил, что шпионскую связь с Икеда Хисао он имел только в 1926 году, а затем последний выехал в Японию и передал его на связь другому резиденту японской разведки, поселившемуся в комнате, ранее занимаемой им, Накамура Хиде, который руководил его шпионской деятельностью до 1932 года, а затем также выехал в Японию, поручив КРЕЙЦЕРУ поддерживать связь с японской разведкой через курьеров, которые к нему прибудут впоследствии. (т. 1, л. д. 26, 28).

Являясь агентом японской разведки, как показал КРЕЙЦЕР, он собрал и передал Икеда различную советскую литературу по военному и гражданскому строительству, по технике и военному делу, сведения о местонахождении предприятий и отдельных воинских частей, а также секретные данные о ходе работ на Балтийском судостроительном заводе и верфях, собранные им через случайных лиц. (т. 1, л. д. 24, 25).

Поддерживая преступную связь с Накамура, КРЕЙЦЕР сообщал последнему различные секретные сведения о наводных и подводных кораблях военно-морского Балтийского флота, о их технической оснащенности. (т. 1, л. д. 26).

В целях активизации своей шпионской деятельности КРЕЙЦЕР в 1931 году привлёк к сотрудничеству инженера Ленинградского института технико-экономической информации СЛОНИМСКОГО Б. Г., который передал ему в 1931 году сведения о технико-экономическом состоянии Ленинграда и области и в 1932 году данные о продукции, выпускаемой оборонными предприятиями, и характеристику технико-экономической возможности оборонной промышленности. (т. 1, л. д.26–28).

В конце 1932 года, как утверждал КРЕЙЦЕР на допросе, уезжавший в Японию Накамура поселил вместо себя ЛАНСКУЮ А. М. и отрекомендовал её КРЕЙЦЕРУ как агента японской разведки, которая должна будет в дальнейшем передавать ему, КРЕЙЦЕРУ, собранные ею шпионские данные. (т. 1, л. д. 28).

После отъезда Накамура в Японию, как заявил КРЕЙЦЕР, в 1935 году по указанию Икеда установил с ним связь некий ШЕРШЕВСКИЙ Александр, которому он до 1936 года передал ряд сведений о промышленном строительстве в Ленинграде. (т. 1, л. д.29–30).

В феврале 1937 года встретившийся с КРЕЙЦЕРОМ польский архитектор БЛЮМ от имени японской разведки потребовал от него активизации разведывательной деятельности по вооруженным силам СССР и проведения подготовки к совершению диверсионных актов в случае возникновения войны. На следующей встрече, состоявшейся в конце 1937 года, КРЕЙЦЕР передал БЛЮМУ собранные им с помощью СЛОНИМСКОГО и ЛАНСКОЙ данные о расположении воинских частей в Ленинграде, об аэродромах и боевых самолётах на них, а также об укреплениях на границе с Финляндией и Эстонией. Кроме того, КРЕЙЦЕР тогда же информировал БЛЮМА о своём намерении в случае возникновения войны уничтожить ряд оборонных новостроек. (т. 1, л. д. 30–31).

Допрошенный 2 января и 3 февраля 1939 года КРЕЙЦЕР от своих показаний, данных им 8 марта 1938 года, отказался и заявил, что эти показания, являющиеся вымышленными, были представлены ему в готовом виде и подписаны им в силу боязни применения к нему репрессий.

На тех же допросах ему были предъявлены показания свидетелей ГЕРШУНА А. А., ЕРМАКОВОЙ К. М., СМИРНОВА В. Ф., РОСЛАВЛЕВА М. И., которые он не подтвердил и тогда же выставил ходатайство о проведении ему очных ставок с обвиняемыми по другим делам ЛАНСКОЙ и СЛОНИМСКИМ, которые, как он заявил, дали в отношении его ложные показания. (т. 1, л. д. 66–71).

Из приобщённых к делу копий показаний обвиняемых по другим делам ЛАНСКОЙ А. М. от 26 марта 1938 года и СЛОНИМСКОГО Б. Г. от 4 апреля 1938 года видно, что они, признавая себя виновными, изобличали КРЕЙЦЕРА в принадлежности к японской разведке.

ЛАНСКАЯ вначале отрицала принадлежность Накамура к японской разведке, а затем, после предъявления ей показаний КРЕЙЦЕРА, заявила, что с 1925 года является агентом этой разведки, в которую её завербовал Никамура Хиде. Со слов Накамура она показала, что он был связан с японским разведчиком Икеда Хисао, который, выезжая в 1926 году в Японию, поселил его в квартире КРЕЙЦЕРА Б. Г. и передал последнего на связь Накамура как агента японской разведки.

Далее она заявила, что до отъезда Накамура в Японию в 1932 году, она собрала и передала ему сведения о расположении военно-учебных заведений, 115, 120 и 169 зенитно-артиллерийских полков, зенитно-пулемётных соединений, двух прожекторных и авиационных частей в Ленинграде, а также данные о ряде военных заводов, в том числе об авиационных заводах № 23 и 47.

После отъезда Накамура в Японию, как показывала ЛАНСКАЯ, она установила связь в КРЕЙЦЕРОМ, по заданию которого через случайных знакомых в 1933–1934 годах собрала сведения о строящихся судах и подводных лодках на Балтийском судостроительном заводе и в 1936–1937 гг. – данные о расположении номерных заводов в Ленинграде.

Называя соучастников своей шпионской деятельности, она показала, что КРЕЙЦЕР имел шпионскую связь со СЛОНИМСКИМ Б. Г., о чём ей было известно со слов самого КРЕЙЦЕРА. (т. 1, л. д. 72–79).

Обвиняемый по другому делу СЛОНИМСКИЙ Б. Г., как видно из копии его протокола допроса, также вначале отрицал свою принадлежность к японской разведке, а затем, после предъявления ему показаний КРЕЙЦЕРА Б. Г., последние подтвердил и заявил, что был завербован КРЕЙЦЕРОМ на основе общности антисоветских взглядов в 1931 году.

Далее он рассказал, что, работая в Институте технико-экономической информации и будучи связан по службе с большинством Ленинградских предприятий, он по заданию КРЕЙЦЕРА с 1932 по 1937 год собрал и передал ему данные, характеризующие мощность и техническую оснащенность заводов им. Кирова, «Вперед», «Ленлитмех», им. 2-й Пятилетки, «Центролит», им. К. Маркса, им. Ф. Энгельса и им. Свердлова. (т. 1, л. д. 80–83).

Кроме КРЕЙЦЕРА, он никого из своих соучастников не назвал, заявив, что последний о них ему не говорил.

Допрошенные по делу в декабре 1938 года свидетели – ЕРМАКОВА К. М., СМИРНОВ В. Ф. и КРЫЛОВА К. М. заявили, что семья КРЕЙЦЕРОВ является враждебной Советской власти, но каких-либо конкретных фактов, подтверждающих это, не приводили. (т. 1, л. д. 89–91, 95–96, 97–99).

Свидетель ГЕРШУН А. А. показывал, что КРЕЙЦЕР недоброжелательно отзывался о политике ЦК КПСС и Советского правительства. Одновременно с этим ГЕРШУН, как и свидетель РОСЛАВЛЕВ М. И., заявлял, что КРЕЙЦЕР охаивал советскую строительную технику, качество строительных материалов и архитектуру. (т. 1, л. д. 86–87, 102).

В то же время свидетели РОСЛАВЛЕВ М. И., ПЯТУНИН Б. И. и СМИРНОВ Б. А. утверждали, что они за КРЕЙЦЕРОМ никаких антисоветских проявлений не замечали. (т. I, л. д. 101, 104, 109).

Ходатайство КРЕЙЦЕРА о проведении ему очной ставки с ЛАНСКОЙ и СЛОНИМСКИМ удовлетворено не было, так как последние были расстреляны.

При ознакомлении с делом 1 февраля 1939 года КРЕЙЦЕР никаких ходатайств не заявил.

По указанию Военного прокурора Ленинградского военного округа дело по обвинению КРЕЙЦЕРА было направлено на Особое совещание при НКВД СССР, которое 26 июля 1939 года его осудило за шпионаж к 8 годам ИТЛ. (т. I, л. д. 128).

В заключении Военной прокуратуры Ленинградского военного округа от 21 сентября 1940 года об отказе КРЕЙЦЕРУ Б. Г. в пересмотре его дела, указано, что свидетель ГЕРШУН А. А. в поданной им жалобе на имя Главного военного прокурора СССР от данных им на предварительном следствии показаний в отношении КРЕЙЦЕРА отказался. Жалобы ГЕРШУН А. А. в деле нет. (т. I, л. д. 129–130).

После отбытия срока наказания, 26 июля 1949 года КРЕЙЦЕР был осуждён Особым совещанием за прошлую деятельность к ссылке на поселение. (Архивно-следственное дело № П-278934, л. д. 27).

В своих заявлениях с просьбой о пересмотре дела, которые неоднократно подавались им после осуждения в 1939 и в 1949 годах, КРЕЙЦЕР указывал, как и на следствии в эти годы, что показания от 8 марта 1938 года являются вымыслом следственных работников и подписаны им в результате применения к нему мер физического воздействия. (т. 2, л. д.7–72, арх. след. дело № П-278934, л. д.15–22, 29–30).

Допрошенный в настоящее время КРЕЙЦЕР Б. Г. свои заявления о применении к нему мер физического воздействия с целью получения от него подписи под протоколом допроса от 8 марта 1938 года, подтвердил. (т. 2, л. д. 80–92).

Произведённой в настоящее время проверкой по архивам органов государственной безопасности г. г. Ленинграда, Владивостока и архивам МВД СССР установлено, что последние не располагают данными о принадлежности КРЕЙЦЕРА, Икеда Хисао и Никамура Хиде к японским разведывательным органам. (т. 2, л. д. 140, 164, 168–172, 174).

Анализ показаний КРЕЙЦЕРА от 11 января 1937 года, 27-го февраля и 8 марта 1938 года свидетельствует о том, что сотрудники, составлявшие протокол допроса от 8 марта 1938 года, допустили в нём записи, не соответствующие уже имевшимся данным.

Так, на допросах 11 января 1937 года и 27 февраля 1938 года КРЕЙЦЕР Б. Г. показывал о своих родственниках и знакомых, среди которых он называл: дядю – КРЕЙЦЕРА Леонида Давыдовича, являвшегося музыкантом и посетившего Ленинград в 1934 году при его поездке из Берлина в Токио, троюродного брата – Шершевского Александра, приехавшего из Германии в Ленинград в 1932 году и арестованного органами государственной безопасности в 1936 году, японцев – Икеда Хисао и Накамура, проживавших в его квартире. (т. 1, л. д. 14, 16–18; т. 2, л. д. 141–146).

В противоречие этим показаниям в протоколе допроса от 8 марта 1938 года в вопросах, поставленных КРЕЙЦЕРУ, говорится о том, что он пытается скрыть свои встречи и связи с КРЕЙЦЕРОМ Л. Д. и японцами. (т. 1, л. д.19, 21).

В отношении же Шершевского якобы со слов самого КРЕЙЦЕРА записано как о неизвестной ему личности: «…Осенью 1935 года ко мне явился по паролю от Икеда Хисао и Накамура отрекомендовавший себя Шершевским Александром Борисовичем, лет 38–39, который сообщил мне, что прибыл он из Германии, но имеет поручение от японской разведки». И далее: «…до 1936 г. я регулярно поддерживал с ним связь, затем он внезапно исчез и больше я его не видел». (т. 1, л. д.29–30).

Кроме того, в протоколе от 27 февраля 1938 года записано, что Накамура, занявший комнату Икеда в квартире КРЕЙЦЕРОВ в 1926 году и выехавший из неё примерно через месяц, поселился вместе с ЛАНСКОЙ А. М., оставшейся проживать в этой же комнате после отъезда Накамура, а в протоколе от 8 марта 1938 года указано, что последний вселил ЛАНСКУЮ в названную комнату только при своём отъезде и не в 1926–27 году, а в 1932. (т. 1, л. д. 17, 28–29).

Записанные сотрудниками якобы со слов КРЕЙЦЕРА показания о его преступной деятельности в одной части не соответствуют действительности, а в другой – являются сомнительными.

Так, в его показаниях записано, что он познакомился с Икеда Хисао в 1925 году, предоставил ему свою жилую площадь по адресу: Кировский проспект (бывшая ул. Красных Зорь), дом № 54/31, или Песочная ул., дом 31/54, кв. 56, на которой он проживал до конца 1926 года, после чего якобы в целях конспирации вначале переехал на жительство в другой адрес, а затем выехал в Японию, поселив тогда же вместо себя японца Накамура. (т. 1, л. д. 22–23, 26).

Проверкой по архиву МВД Ленинградской области и ОВИРу гор. Ленинграда установлено, что Икеда Хисао, 1897 года рождения, подданный Японии, занимавшийся в Ленинграде изучением русского языка и литературы, проживал в квартире КРЕЙЦЕРОВ с сентября 1925 года по август 1929 года, после чего, оформив надлежащие документы, выехал в Японию. (т. 2, л. д. 161, 164, 176).

Что касается Накамура Хиде, 1898 года рождения, то он на 18 сентября 1929 года проживал в г. Ленинграде по Демидову пер., дом № 7, кв. 10 и работал токарем на заводе им. Ленина, а затем совместно с ЛАНСКОЙ А. М. до 13 августа 1930 года проживал в квартире КРЕЙЦЕРОВ, после чего выехал в Москву. Из справки домовой конторы видно, что ЛАНСКАЯ А. М. проживала в квартире КРЕЙЦЕРОВ с 6 октября 1929 года и была выписана из этой квартиры 31 марта 1938 года. (т. 2, л. д. 162, 164–166, 173).

Эти официальные данные в определенной мере соответствуют показаниям КРЕЙЦЕРА от 27 февраля 1938 года и подтверждают показания свидетелей ГЕРШУН А. А., ЕРМАКОВОЙ К. М. и КРЕЙЦЕР О. Г. (т. 1, л. д. 87, 91; т. 2, л. д. 100).

При этом свидетель КРЕЙЦЕР О. Г. 26 октября 1955 года показала, что Накамура к ним был вселён жактом, а Икеда – по направлению Института восточных языков. Последний факт подтверждается оперативными документами и показаниями КРЕЙЦЕР Е. Г. (т. 2, л. д.100, 134).

Материалами проверки взаимосвязь между Икеда и Накамура не установлена.

В протоколе допроса от 8 марта 1938 года утверждалось, что КРЕЙЦЕР был знаком со СЛОНИМСКИМ Б. Г. с 1927 года и что при вербовке в 1931 году информировал его о своей связи с Накамура. (т. I, л. д. 27).

Проверкой по ОВИР Ленинградского управления милиции установлено, что СЛОНИМСКИЙ Б. Г. с 31 октября 1927 года по 24 января 1928 года находился в Ленинграде в гостях у своих родственников, а затем выехал в Америку, откуда возвратился на постоянное жительство в Ленинград 21 октября 1931 года, т. е. тогда, когда Накамура уже не было. (т. 2, л. д. 167).

Допрошенные по делу свидетели ПЯТУНИН Б. И. и ПЯТУНИНА Ф. Г., подтверждая показания КРЕЙЦЕРА Б. Г., заявили, что последний познакомился со СЛОНИМСКИМ примерно в 1933 году и до этого в их квартире, в которой проживал СЛОНИМСКИЙ с ними как с родственниками, он не бывал. Далее они показали, что встречи КРЕЙЦЕРА со СЛОНИМСКИМ были случайными и происходили в их присутствии, причём, как они указали, между ними близких отношений не было, и они от них ничего предосудительного не слышали. (т. 2, л. д. 96–98, 123–125).

В показаниях КРЕЙЦЕРА указано, что прибывший к нему на связь в 1935 году ШЕРШЕВСКИЙ рассказывал о себе как о лице, являвшемся агентом германской разведки с 1925 года по 1932 год и вступившем в 1935 году в шпионскую связь с агентом японской разведки Адачи, который ему якобы от имени Икеда велел связаться с КРЕЙЦЕРОМ. (т. 1, л. д. 30).

Просмотром архивно-следственного дела по обвинению арестованного в 1936 году ШЕРШЕВСКОГО А. Б. установлено, что он, признавая свою принадлежность с 1925 по 1935 год к германской разведке, показывал об установлении им летом 1936 года связи с агентом японской разведки Лящуком, который передавал ему просьбу японского офицера Адачи о встрече с ним в целях налаживания шпионской связи, но от этого предложения ШЕРШЕВСКИЙ в целях конспирации отказался. Арестованный же Лящук в этой части показания ШЕРШЕВСКОГО ни на очной ставке, ни в суде не подтвердил. О преступной связи с КРЕЙЦЕРОМ ШЕРШЕВСКИЙ не допрашивался. (т. 2, л. д.156–157).

Пребывание в Ленинграде польского архитектора БЛЮМА, являвшегося соавтором конкурсного проекта Дворца Советов, подтверждено показаниями свидетеля МЕЙСЕЛЯ М. Н., который при этом заявил, что КРЕЙЦЕР встречался с представителями иностранных делегаций только в присутствии других официальных лиц и переводчиков. (т. 2, л. д.94–95).

Материалов, компрометирующих БЛЮМА, в процессе проверки не добыто.

При этом следует отметить, что в показаниях КРЕЙЦЕРА, с одной стороны, и в показаниях ЛАНСКОЙ и СЛОНИМСКОГО, с другой, имеются существенные противоречия.

Так, в показаниях КРЕЙЕЦРА записано, что он в 1937 году передал БЛЮМУ собранные СЛОНИМСКИМ и ЛАНСКОЙ данные, которые относились к воинским частям, расположенным в Ленинграде, а из их показаний явствует, что они в этот период таких материалов не собирали и КРЕЙЦЕРУ не передавали. (т. I, л. д.31, 78, 83).

Показания СЛОНИМСКОГО о собранных им секретных данных вызывают сомнение, так как институт, в котором он работал, как видно из справки архива МВД Ленинградской области, названными материалами располагать не мог. (т. 2, л. д. 178–180).

Как видно из обнаруженных в архиве УКГБ ЛО материалов и архивно-следственного дела по обвинению ЛАНСКОЙ и СЛОНИМСКОГО, последние были арестованы на основании показаний КРЕЙЦЕРА, и в сентябре 1938 года материалы их дела вместе с материалами дела КРЕЙЦЕРА рассматривались Комиссией НКВД и Прокуратуры СССР, которая вынесла решение о их расстреле. (т. 2, л. д. 148–155).

СЛОНИМСКИЙ и ЛАНСКАЯ 11 сентября 1938 года были расстреляны, а исполнение решения в отношении КРЕЙЦЕРА было задержано в связи с проверкой его биографических данных. В дальнейшем это решение исполнено не было, так как дело по его обвинению было возвращено на доследование. (т. 2, л. д. 91–92, 152, 153).

Допрошенный в качестве свидетеля по делу бывший сотрудник УНКВД ЛО РЕЙНЕР на допросах и очной ставке с КРЕЙЦЕРОМ показаний последнего о применении им к нему мер физического воздействия не подтвердил, а также не признал фактов фальсификации им материалов дела. (т. 2, л. д. 116–122, 136–139).

Передопрошенные в настоящее время свидетели ПЯТУНИН Б. И. и СМИРНОВ В. Ф. показаний о враждебной деятельности КРЕЙЦЕРА не дали, а свидетели МЕЙСЕЛЬ М. Н. и СМИРНОВ Б. А. положительно охарактеризовали последнего. (т. 2, л. д. 96–98, 113–115).

Таким образом, проверкой установлено, что КРЕЙЦЕР Б. Г. был арестован в 1938 году без наличия материалов, изобличающих его во враждебной деятельности, и что основанием к его осуждению послужили противоречивые и непроверенные его собственные показания и показания свидетелей, опровергнутые в настоящее время.

На основании изложенного – полагал бы:

Архивно-следственное дело № 624726 по обвинению КРЕЙЦЕРА Бориса Генриховича вместе с настоящим заключением направить Военному прокурору Ленинградского военного округа для возбуждения ходатайства об отмене решения Особого совещания НКВД СССР от 26 июля 1939 года с последующим прекращением дела по пункту 5 ст. 4 УПК РСФСР.

старший следователь следотдела

УКГБ ЛО – капитан МЕНЬШАКОВ /подпись/

НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛЕНИЯ СЛЕДОТДЕЛА

УКГБ ЛО – майор НЕКРАСОВ /подпись/

«СОГЛАСЕН» – НАЧАЛЬНИК СЛЕДСТВЕННОГО ОТДЕЛА

УКГБ ЛО – подполковник РОГОВ /подпись/

 

 

Определение № 143-Н-56

 

ВОЕННЫЙ ТРИБУНАЛ ЛЕНИНГРАДСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА в составе:

Председательствующего – генерал-майора юстиции ПИСАРЬКОВА

и членов: полковников юстиции САМСОНОВА и ПАРФЁНОВА,

рассмотрел в заседании от 20 февраля 1956 г. протест в порядке надзора Военного прокурора Лен. ВО на Постановление Особого совещания при НКВД СССР от 26 июля 1939 года по делу – КРЕЙЦЕР Бориса Генриховича, 1905 года рождения, уроженца гор. Грозный, – заключённого в ИТЛ за шпионаж сроком на 8 лет.

За это же преступление Крейцер 6 июля 1949 года Особым совещанием при МГБ СССР был сослан на поселение.

Заслушав доклад тов. ПАРФЁНОВА и заключение помощника военного прокурора Лен. ВО подполковника юстиции НИКУТОВА, об удовлетворении протеста, – установил:

По выводам обвинительных заключений Крейцеру вменялось в вину то, что он с 1926 года являлся агентом японской разведки, по заданию занимался шпионской деятельностью на территории СССР.

Военный прокурор округа в своём протесте просит оба постановления Особого совещания при НКВД СССР в отношении Крейцера отменить и дело производством прекратить за отсутствием состава преступления, по следующим мотивам. –

Как видно из материалов дела, обвинение Крейцера было основано на его показаниях, данных им в начале предварительного следствия, от которых он впоследствии отказался (л. д. 66–68, 69–71, том 1).

Приобщённые же к делу Крейцера показания Ланской Л. Н. и Слонимского Б. Г. в виде копий протоколов допроса не могут служить доказательством вины Крейцера, так как Ланская и Слонимский были арестованы на основании одних только показаний Крейцера, которым якобы они были завербованы в качестве агентов японской разведки.

Причём, показания Ланской и Слонимского о том, что по шпионской работе они были связаны с Крейцером, неконкретны, содержат в себе существенные противоречия и в ходе следствия по делу Крейцера проверены не были.

Предъявленное обвинение Крейцеру в том, что он установил связи в 1935 году с агентом германской разведки Шершевским, а в 1937 году с агентом японской разведки польским архитектором Блюмом, было также основано на показаниях самого Крейцера, и его виновность в этом, как материалами дела, так и материалами дополнительной проверки, не установлена.

Передопрошенные в процессе дополнительной проверки свидетели Пятунин Б. И. и Смирнов В. Ф. какой-либо антисоветской деятельности со стороны Крейцера не подтвердили, а свидетели Мейсель М. Н. и Смирнов Б. А. охарактеризовали Крейцера только с положительной стороны (л. д. 96–98, 113–115 т. 2).

Приобщённые к материалам дела характеристики и отзывы на Крейцера свидетельствуют, что по работе он характеризуется также положительно.

При этих обстоятельствах, указывается далее в протесте, следует признать, что Крейцер Особым совещанием был осужден неосновательно.

Проверив материалы дела и соглашаясь с доводами, изложенными в протесте, а также принимая во внимание, что по делу не добыто доказательств, подтверждающих виновность Крейцера в антисоветской деятельности, что при расследовании дела Крейцера были допущены грубейшие нарушения социалистической законности (л. д. 138 т. 2), Военный трибунал округа, руководствуясь Указом Президиума Верховного совета СССР от 19 августа 1955 года, – определил:

Протест Военного прокурора округа удовлетворить.

Постановление Особого совещания при НКВД СССР от 26 июля 1939 года и Постановление Особого совещания при МГБ СССР от 6 июля 1949 года в отношении КРЕЙЦЕРА Бориса Генриховича – ОТМЕНИТЬ и дело в уголовном порядке, на основании ст. 4 п. 5 УПК РСФСР, производством прекратить, за отсутствием в его действиях состава преступления.

Подлинное за надлежащими подписями.

С подлинным верно:

ЧЛЕН КОЛЛЕГИИ ВТ Лен. ВО

Полковник юстиции – ПАРФЁНОВ /подпись/

 

---

Джованни Баттиста Виотти : Московская государственная академическая филармония

Сегодня трудно представить, какой невероятной славой пользовался Виотти при жизни. С его именем связана целая эпоха в развитии мирового скрипичного искусства. По Виотти, своеобразному эталону, сверяли и оценивали игру многих известных скрипачей.

Будучи итальянцем, Виотти возглавил французскую классическую скрипичную школу, оказав влияние и на развитие французского виолончельного искусства.

Великие музыканты Роде, Байо, Крейцер — ученики и почитатели Виотти — посвятили ему в своей «Школе» следующие восторженные строки «Этот инструмент, созданный природой, чтобы царствовать на концертах и подчиняться требованиям гения, в руках больших мастеров приобрел различнейший характер, который они пожелали ему придать. Простой и мелодичный под пальцами Корелли; гармоничный, нежный, полной грации под смычком Тартини; приятный и чистый у Гавинье; грандиозный и величавый у Пуньяни; полный огня, полный смелости, патетический, великий в руках Виотти, он достиг совершенства, чтобы выражать страсти с энергией и с тем благородством, которые обеспечивают ему место, им занимаемое, и объясняют власть, которую он имеет над душой».

Джованни-Баттиста Виотти родился 12 мая 1753 года в местечке Фон-танетто, близ Крешентино Пьемонтского округа. Первые уроки музыки сын получил у отца-кузнеца, умевшего играть на валторне. Музыкальные способности мальчика обнаружились еще в восьмилетнем возрасте. Джованни стал самостоятельно учиться играть на скрипке, которую отец купил ему на ярмарке.

В 1766 году юный музыкант направился в Турин. Некто флейтист Павиа представил его епископу Стромбийскому. Епископ помог Виотти, пристроив его к одному маркизу, искавшему «компаньона по учению» для своего сына. Маркиз же направил Виотти для обучения к прославленному Пуньяни.

За время обучения у Пуньяни Виотти превратился в мастера. Юный скрипач полюбился учителю, и как только тот оказался достаточно подготовленным, Пуньяни взял его в 1780 году в концертную поездку по городам Европы. До той поры с 1775 года Виотти работал в оркестре Туринской придворной капеллы. Музыкант с неизменным и все возраставшим успехом гастролировал в Женеве, Берне, Дрездене, Берлине, Петербурге. В России, впрочем, публичных выступлений он не дал, сыграв лишь при царском дворе.

В 1781 году Виотти приехал в Париж, будучи уже широко известным скрипачом. До революции он выполнял обязанности придворного музыканта сперва у принца Гаменэ, затем принца Субиза и, наконец, у Марии Антуанетты.

После первого выступления перед Марией Антуанеттой в 1784 году «я решил, — пишет Виотти, — не выступать больше перед публикой и всецело посвятить себя служению этой монархине. В награду она выхлопотала мне, во время пребывания у власти министра Колонна, пенсию в размере 150 фунтов стерлингов… ».

Вместе с тем в биографии Виотти много фактов, говорящих о его артистической гордости, не позволявшей преклоняться перед сильными мира сего. Например, Файоль пишет «Королева Франции Мария Антуанетта пожелала, чтобы Виотти явился в Версаль. Наступил день концерта. Пришли все придворные, и концерт начался. Первые же такты соло вызвали огромное внимание, как вдруг в соседнем помещении раздался крик «Место монсиньору графу д`Артуа!». Среди последовавшей сумятицы Виотти взял скрипку в руку и вышел, оставив весь двор, к большому смущению присутствующих».

А вот еще случай, тоже рассказанный Файолем. Он любопытен проявлением гордости уже иного рода — человека «третьего сословия». В 1790 году, в одном из парижских домов на пятом этаже жил некий депутат Национального собрания, друг Виотти. Знаменитый скрипач согласился дать у него на дому концерт. Заметим, что аристократы жили исключительно в нижних этажах зданий. Когда Виотти узнал, что на его концерт приглашены несколько аристократов и великосветских дам, он сказал «Довольно мы опускались до них, пусть они теперь поднимутся до нас».

15 марта 1782 года Виотти впервые предстал перед парижской публикой на открытом концерте в «Concert spiriuel» («Духовный концерт»), в самом крупном и всемирно известном концертном зале. Директор «Concert spiriuel» Легро в записи от 24 марта 1782 года утверждал, что «концертом, состоявшимся в воскресенье, Виотти укрепил ту большую славу, которую он уже приобрел во Франции».

В зените славы Виотти вдруг перестал выступать на публичных концертах. Эймар, автор «Анекдотов о Виотти», объясняет этот факт тем, что скрипач относился с презрением к аплодисментам публики, мало смыслящей в музыке. На самом деле это объяснялось обязанностями придворного музыканта Марии Антуанетты.

Не в лучшее время, в самый канун революции, в 1789 году граф Прованский, брат короля, и Леонард Отье, парикмахер Марии Антуанетты, организовали «Театр брата короля». Директорами его стали Мартини и Виотти. Виотти отчего-то всегда стремился ко всякого рода организаторской деятельности. И неизменно она оканчивалась для него плачевно.

Центром нового театра стала итальянская оперная труппа, за которую Виотти взялся с великим энтузиазмом. Однако революция положила конец театру. Мартини «в наиболее бурный момент революции принужден был даже скрываться, чтобы дать забыть свои связи с двором». Виотти было не легче «Поместив почти все, что у меня было, в антрепризу Итальянского театра, я испытал ужасный страх при приближении этого страшного потока. Сколько у меня было хлопот, и на какие мне пришлось пускаться сделки, чтобы выпутаться из затруднительного положения!» — вспоминает Виотти в автобиографии, цитируемой Е. Герон-Алленом.

После закрытия театра в 1791 году Виотти решает покинуть Францию. Накануне ареста королевского семейства он бежал из Парижа в Лондон. В столицу Англии, где его ждал радушный прием, музыкант попал в июле 1792 года. В июле следующего года Виотти выехал в Италию в связи со смертью матери и чтобы позаботиться о братьях, бывших еще детьми. До возвращения на острова в 1794 году скрипач побывал также в Швейцарии, Германии, Фландрии.

В 1794—1795 годах в Лондоне Виотти ведет напряженную концертную деятельность. Он выступает почти во всех концертах, организованных известным немецким скрипачом Иоганном Петером Саломоном, концерты которого пользовались огромной популярностью.

Виотти, конечно же, не мог не втянуться в организаторскую деятельность. Он участвует в управлении Королевским театром, взяв на себя дела Итальянской оперы. После ухода В. Крамера с должности директора Королевского театра Виотти становится его преемником.

В 1798 году ему весьма неожиданно предъявили полицейское обвинение во враждебных замыслах против Директории, пришедшей на смену революционному Конвенту, и в том, что он находился в связи с некоторыми из вождей французской революции. Музыканту дали сутки на то, чтобы покинуть страну.

Виотти обосновался неподалеку от Гамбурга. В течение трех лет он сочинял музыку, переписывался с одной из своих самых близких английских приятельниц — Чиннери. Он также занимался с Фридрихом Вильгельмом Пиксисом, впоследствии известным чешским скрипачом и педагогом.

В 1801 году Виотти, получив разрешение, возвращается в Лондон. Не имея возможности заняться музыкой, он по совету Чиннери занялся… виноторговлей. Это был очередной неразумный шаг. Виотти довольно быстро разорился. Из завещания Виотти, датированного 13 марта 1822 года, следует, что он так и не рассчитался с долгами, которые у него образовались в связи со злосчастной торговлей. Он писал, что душа его разрывается на части от сознания, что он умирает, не вернув долг Чиннери в размере 24 000 франков, которые она ему ссудила на виноторговлю. «Если я умру, не выплатив этого долга, я прошу распродать все, что только у меня найдется, реализовать это и отослать Чиннери и ее наследникам».

В 1802 году Виотти возвращается к музыкальной деятельности. Из своей резиденции в Лондоне скрипач порою выезжает в Париж, где его игра по-прежнему вызывает восхищение.

О жизни Виотти в Лондоне с 1803 по 1813 год известно немного. В 1813 году музыкант вместе с Клементи принимает деятельное участие в организации Лондонского филармонического общества. На открытии общества 8 марта 1813 года дирижировал Саломон, а Виотти играл в оркестре.

Нарастающие финансовые трудности заставили Виотти в 1819 году перебраться в Париж. Здесь с помощью своего старого покровителя графа Прованского, ставшего теперь королем Франции под именем Людовика XVIII, он получил должность директора Итальянского оперного театра.

Увы, в очередной раз Виотти не повезло. 13 февраля 1820 года в театре был убит герцог Беррийский, что стало причиной его закрытия. После этого Итальянская опера кочевала из одного помещения в другое, стабильным оставалось только бедное, жалкое существование. Весной 1822 года вконец измученный неудачами Виотти возвращается в Лондон. Здоровье Виотти быстро ухудшается, и 3 марта 1824 года он скончался в доме Каролины Чиннери.

«Виотти был великим скрипачом, — отмечает Л. Н. Раабен. — Его исполнительство — высшее выражение стиля музыкального классицизма игра отличалась исключительным благородством, патетической возвышенностью, большой энергией, огнем и вместе с тем строгой простотой; ей были присущи интеллектуализм, особенная мужественность и ораторская приподнятость. Виотти обладал мощным звуком. Мужественная строгость исполнения подчеркивалась умеренной, сдержанной вибрацией».

«В его исполнении было нечто до такой степени величавое, вдохновенное, что даже самые искусные артисты стушевывались перед ним и казались посредственными», — пишет Герон-Аллен, цитируя слова Миеля.

Наибольшую известность из композиторского наследия Виотти в двести сочинений приобрели скрипичные концерты. Им написано 29 концертов для скрипки с оркестром. Кроме того, среди сочинений Виотти 10 концертов для фортепиано, 12 сонат для скрипки с фортепиано, множество скрипичных дуэтов, 30 трио для двух скрипок и контрабаса, 7 сборников струнных квартетов и 6 квартетов на народные мелодии.

Хотя педагогическая деятельность никогда не была главной в жизни маэстро, он воспитал немало выдающихся скрипачей Пьер Роде, Ф. Пиксис, Альдэ, Ваше, Картье, Лабарр, Либон, Мори, Пиото, Роберехт.

Сохранилось несколько изображений Виотти. Наиболее известен его портрет, написанный в 1803 году французской художницей Елизаветой Лебрен. Герон-Аллен так описывает его наружность «Природа щедро наградила Виотти как в физическом, так и в духовном отношении. Величавая, мужественная голова, лицо, хотя и не обладавшее совершенной правильностью черт, было выразительно, приятно, излучало свет. Фигура его была очень пропорциональна и изящна, манеры — отличные, разговор оживленный и утонченный; он был искусным рассказчиком, и в его передаче событие как бы вновь оживало. Несмотря на атмосферу разложения, в которой жил Виотти при французском дворе, он никогда не утрачивал своей ясной доброты и честной неустрашимости… ».

Maxim Vengerov

Максим Венгеров — всемирно известный скрипач и дирижер, дважды лауреат премии Grammy. Родился в 1974 году в Новосибирске. C 5 лет учился у заслуженного деятеля искусств Галины Турчаниновой: сначала в Новосибирске, затем (с 1981) в ЦМШ при Московской консерватории. В 10 лет продолжил обучение в Средней специальной музыкальной школе при Новосибирской консерватории у профессора Захара Брона, с которым в 1989 году переехал в Любек (Германия). 

Победитель Международного конкурса юных скрипачей имени Генриха Венявского и Кароля Липинского в Люблине (1984) и имени Карла Флеша в Лондоне (1990). В 1995 году был удостоен Премии Академии Киджи в Сиене. 

Максим Венгеров выступал на лучших сценах мира с ведущими оркестрами под управлением прославленных дирижеров, в числе которых Клаудио Аббадо, Даниэль Баренбойм, Валерий Гергиев, Колин Дэвис, Шарль Дютуа, Вольфганг Заваллиш, Лорин Маазель, Курт Мазур, Зубин Мета, Риккардо Мути, Михаил Плетнев, Антонио Паппано, Юрий Темирканов, Владимир Федосеев, Мюнг-Вун Чунг, Марис Янсонс и др. Тесно сотрудничал с Мстиславом Ростроповичем, Георгом Шолти, Иегуди Менухиным, Карло Мария Джулини, Идой Гендель. Сегодня в ряду наиболее близких творческих партнеров Венгерова — Джошуа Белл, Александр Торадзе. 

С 2000 года Максим Вангеров — артист лейбла EMI Classics. Он записал весь основной скрипичный репертуар, получил множество премий в области звукозаписи (некоторые из них по нескольку раз): Grammy, Gramophone Award, Edison Award, ECHO Klassik, Academie du Disque Victoires de la Musique, Diapason d’Or и др. За достижения в исполнительском искусстве был удостоен Премии Gloria, учрежденной Мстиславом Ростроповичем, и Премии имени Шостаковича от Благотворительного фонда Юрия Башмета.

Последние 15 лет Венгеров регулярно и с успехом выступает как дирижер. Искусству дирижирования он обучался у Ваага Папяна (ученика Ильи Мусина) и профессора Юрия Симонова, в классе которого в 2014 году окончил с отличием Институт имени М.М. Ипполитова-Иванова. Консультировался у Мстислава Ростроповича, Даниэля Баренбойма, Валерия Гергиева, Владимира Федосеева. В начале дирижерской карьеры многократно выступал с Фестивальным камерным оркестром Вербье в городах Европы и Японии, совершил с ним турне по Северной Америке, во время которого состоялся успешный дебют маэстро в нью-йоркском Карнеги-холле, высоко оцененный американской прессой. 

Со второй половины 2000-х годов началось сотрудничество Венгерова с известными симфоническими оркестрами России и мира: Большим симфоническим оркестром имени П.И. Чайковского, Симфоническим оркестром Мариинского театра, «Виртуозами Москвы», Академическим симфоническим оркестром Московской филармонии, Филармоническими оркестрами Бергена, Осло и Тампере, Sinfonietta Cracovia, Концертным оркестром ВВС, оркестром фестиваля Иегуди Менухина в Гштааде, оркестром Азербайджанской государственной филармонии в Баку (главный приглашенный дирижер) и другими. 

Максим Венгеров — приглашенный профессор ряда музыкальных вузов, среди которых Королевская академия музыки и Королевский колледж музыки в Лондоне, Международная академия музыки Иегуди Менухина в Швейцарии, с 2019 / 2020 учебного года —университет Mozarteum в Зальцбурге. Он проводит мастер-классы в разных странах мира и поддерживает школу «Музыканты будущего» в Мигдале (Израиль), где юные артисты обучаются по специальным программам. 

Музыкант неоднократно участвовал в жюри международных конкурсов скрипачей: имени Генрика Венявского в Познани (дважды — в 2011 и 2016 — был председателем жюри, приглашен возглавить жюри и на следующем конкурсе в 2022 году), имени Иегуди Менухина в Лондоне, Кардиффе и Осло, конкурса в Монреале, а также конкурса дирижеров имени Донателлы Флик в Лондоне. 

В 1997 году Венгеров стал первым среди представителей академической музыки Послом доброй воли ЮНИСЕФ и выступил под этим титулом с серией концертов в Уганде, Таиланде и Косово. С тех пор он постоянно занимается благотворительной деятельностью, участвует в просветительских проектах, уделяет много внимания проблемам детей и молодежи, поддержке и развитию музыкального образования во всем мире. Он патронирует музыкально-образовательный проект MIAGI (Music Is A Great Investment / «Музыка – величайшая инвестиция») в Южной Африке. 

О Максиме Венгерове снято несколько музыкальных фильмов, в том числе Playing By Heart (1998, по заказу ВВС) и Living The Dream (2008, удостоен Gramophone Award UK как лучший документальный фильм). 

В сезоне 2019 / 2020 Венгеров был артистом-резидентом Государственного симфонического оркестра Армении. 

В планах музыканта на сезон 2020 / 2021 — концерты в венском Концертхаусе с Венским филармоническим оркестром под управлением Станислава Кочановского, лондонском Королевском Альберт-холле (при участии Марты Аргерих, Миши Майского и Оксфордского филармонического оркестра под управлением Мариуса Пападопулоса), других ведущих залах мира. 

С 1998 года Максим Венгеров играет на скрипке “Ex-Kreutzer” работы Антонио Страдивари (1727).  

 

Библиотека-филиал № 17 им. М.А. Шолохова

Библиотека-филиал № 17 имени М. А. Шолохова
Информационный центр казачьей истории и культуры

Образована в 1970 г.

Библиотека является Центром казачьей истории и культуры. Особая гордость сотрудников – музейный уголок казачьего быта и культуры. Здесь с любовью собраны старинные предметы быта, которые были незаменимы в обиходе донских казаков первой половины XX века. 

В библиотеке ведется большая работа по патриотическому и нравственному воспитанию молодежи, приобщению ее к национальной культуре, истории и литературе. 13 декабря 2007 г. библиотеке было присвоено имя М. А. Шолохова — русского писателя, лауреата Нобелевской премии, жизнь и творчество которого связаны с нашим краем.

В рамках социального партнерства с образовательными и культурными учреждениями района и города библиотекой проводятся читательские конференции, вечера-портреты,  встречи молодежи с ветеранами, праздники, связанные с творчеством М. А. Шолохова, историей и бытом казачества, героизмом защитников Сталинграда.

С 2015 г. библиотека является участником Проекта обучения пенсионеров и людей с ограниченными возможностями по здоровью информационной и медийной грамотности в рамках благотворительной программы «Статус: Онлайн», проводимой Фондом поддержки и развития филантропии «КАФ».

Фонд: универсальный фонд 30 454 печатных изданий, 29 электронных изданий.

Доступ в Интернет:  2 автоматизированных рабочих места для пользователей с доступом к Интернет, зона свободного подключения Wi-Fi  —  Дом.Ру.

Заведующая библиотекой-филиалом: Дрыжак Инна Олеговна

Адрес: 400079, Волгоград, ул. Кирова, 132 (Кировский район)

Телефон: (8442) 42-05-12

E-mail: [email protected]

Режим работы:

Зимний период	Часы работы	Выходной	Санитарный день
май — сентябрь	11.00 – 19.00	понедельник	Последний четверг каждого месяца
Летний период
июнь-август	11.00 – 19.00	воскресенье, понедельник

Библиотеки Кировского района

Карта библиотек-филиалов ВМУК «ЦСГБ»

Дэвид Вэйс. «Возвышенное и земное». Часть 2. «Чудо-ребенок»

Это была любовь с первого взгляда.

Вольферль стоял у въезда в город, завороженный звуками и видом Вены. Папа нарочно задержался возле укреплений, опоясывающих Вену, желая рассказать жене и детям, что именно здесь в 1683 году были разбиты турки, после чего началось превращение Вены в современный город, и что, возможно, Фридрих Прусский не решается штурмовать город именно из-за этих внушительных оборонительных сооружении, по Вольферль заметил, что Папу никто не слушает. Мама задумалась, наверное вернулась мыслями в Зальцбург, Наннерль с любопытством разглядывала нарядных дам в проезжавших экипажах, а сам Вольферль жадно созерцал этот новый мир, стараясь ничего не упустить. Он не мог наглядеться и наслушаться.

Его привела в восторг веселая суета городских улиц, ему нравились ритм и темп жизни города, его многоликость, оживление и толпы людей повсюду.

Папа нанял экипаж, и они отправились к месту своего жительства, в гостиницу «Белый бык», неподалеку от Дворцовой площади. Когда они проезжали по Грабену — сердцу Вены, Вольферль рассматривал толпу на тротуарах, которая становилась все гуще, и воскликнул:

— Папа, а Вена куда больше Зальцбурга, и народа здесь гораздо больше!

— С 1683 года население тут удвоилось, было девяносто тысяч, а стало почти двести. А в Зальцбурге всего десять тысяч человек.

— Мы здесь надолго останемся?

— Сколько понадобится, столько и проживем.

— А это что? — Вольферль указал на шпиль, высившийся в отдалении.

— Это собор св. Стефана, — ответил Папа. — Самый старый и самый большой в Вене. Он в центре города. Мы будем жить поблизости.

Поток экипажей запрудил весь Грабен, они продвигались вперед черепашьим шагом, но Вольферль был только рад — можно по крайней мере насладиться видом города. Несмотря па серое небо и холод не по сезону, на Грабене было многолюдно. В Зальцбурге никто носа на улицу не показывает в такую погоду, думал Вольферль. Здесь же прогуливалось много господ в пудреных париках и дам в нарядных отороченных мехом накидках. Повсюду слышалась непонятная речь, и Папа объяснил, что люди приезжают в Вену со всего света. Вольферль видел конных солдат в мундирах с императорским гербом, но не заметил никаких других признаков войны, хотя Мама с Папой часто говорили о войне, которая шла между императрицей Марией Терезией и Фридрихом Прусским; Экипаж остановился — пропустить солдат, и Вольферль услыхал, что какой-то человек предлагал билеты на фейерверк за двенадцать крейцеров.

Вольферль возбужденно попросил:

— Папа, можно мне пойти?

— Нет.

— Но он говорит, дети до девяти лет могут не платить, если придут с родителями.

— Я сказал — нет, — строго повторил Папа.

Вольферль умолк, но ненадолго. Нищий просил милостыню, протягивая шляпу к сидевшим в экипажах людям, и Вольферль спросил:

— Можно дать ему что-нибудь? Мне его жалко.

Папа рассердился, но господин в карете позади них подал нищему крейцер, и Вольферль обрадовался.

— Дети, бедность — это несчастье, проклятие божье, — сказал Папа, и Вольферль задумался, зачем богу нужно проклинать кого-то? Бог наказывает за дурные поступки, не раз говорил Папа, но ведь проклятие — это совсем другое, что-то вроде глухоты. Страшнее глухоты ничего невозможно себе представить. Мальчик содрогнулся от ужаса и чуть не заплакал.

— Что с тобой, Вольферль? — спросила Мама. Разве мог он объяснить?

— Этот нищий — скверный человек, — сказал Папа. — Иначе ему не пришлось бы попрошайничать.

Мама обняла Вольферля, словно желая защитить от городской толпы, а он предпочел бы, чтобы она этого не делала — так он хуже слышал то, что происходит вокруг. Он хорошо знал почти все звуки Зальцбурга, но в Вене оказалось много новых. И его охватило страстное желание впитать всю эту музыку улиц: людской говор, интонации разных языков, грохот колес проезжающих экипажей.

— Тебе нравится Вена, Вольферль? — спросил Папа и ласково притянул его к себе.

— Очень!

При входе в гостиницу «Белый бык» какой-то человек предложил Леопольду:

— Купите чудотворный талисман. Кусочек от креста святого Стефана. Отдаю за десять крейцеров.

Леопольд возмутился — неужели этот наглец принимает его за деревенского простака?

— Глупые суеверия! — с негодованием сказал он. Однако торговец не отставал. Не желая упустить хорошо одетого господина, он попытался всучить ему «Список парикмахеров, портных и модных магазинов» и, когда Леопольд заинтересовался, предложил ему еще «Подробный и исчерпывающий список венских аристократов», который Леопольд купил, только когда торговец сбавил цену с двадцати до десяти крейцеров.

Позже Леопольд негодовал. Список оказался ничем не лучше его собственного — деньги выброшены на ветер. К тому же и устроились они совсем не так, как рассчитывали. Номер в «Белом быке«— заказал для него зальцбургский знакомый, уверявший Леопольда, что «Белый бык» — гостиница приличная, хоть и недорогая, и находится по соседству с дворцами аристократов, на чье покровительство можно было рассчитывать. Но номер оказался однокомнатным. И в ном не нашлось места даже для дорожного клавесина.

Комнату пришлось разгородить. Она скудно освещалась и была такая холодная, что вода в тазу замерзла, да и с удобствами дело обстояло неважно. Дети принялись шутить по этому поводу, и Анна Мария их поддерживала, но Леопольд сказал, что смеяться тут не над чем. Ему пришлось улечься на одной кровати с Больферлем, а Анна Мария с Наннерль устроились в другой половине комнаты.

Леопольд почти не сомкнул глаз. Вольферль всю ночь толкал его и не давал спать, пожаловался он Анне Марии, но это была по единственная причина бессонницы. До сих пор он не получил вестей ни от графа Шлика, ни от графа Герберштейна. Правда, он никогда особенно не рассчитывал на чью-либо помощь, однако вся обстановка действовала на него угнетающе. О переезде не могло быть и речи. Он всем дал этот адрес. Уж не наказывает ли его бог за то, что он осмелился взять судьбу в свои руки? К тому же погода стояла отвратительная, а ведь было только начало октября.

С тех пор как они приехали в Вену, дождь не прекращался пи на минуту. Не верилось, что солнце когда-нибудь снова выглянет.

Прослышав, что императрица и эрцгерцог Леопольд намереваются посетить премьеру повой оперы, Леопольд Моцарт решил воспользоваться случаем. Так или иначе, надо получить аудиенцию у императрицы, но тут же он подумал, что попытка привлечь ее внимание может быть расценена как оскорбление короны. Заплатив дукат, что значительно превышало обычную стоимость билета, Леопольд получил кресло поблизости от императорской ложи.

Императрица не появилась, и Леопольд был очень расстроен. Волей-неволей ему пришлось сосредоточить внимание на опере Глюка «Орфей и Эвридика». Сначала он слушал недоверчиво, но постепенно музыка захватила его, что было некоторым утешением, по крайней мере не напрасно потеряно время; музыка не лишена лиризма. Вольферлю надо обязательно послушать оперу, решил Леопольд.

Когда дирижировавший оперой Глюк поднялся из-за клавесина и, стоя, кланялся аплодировавшей публике, Леопольд услышал, как эрцгерцог сказал своему адъютанту:

— Говорят, в Вену приехал мальчик, который играет на клавесине не хуже взрослого.

Леопольд заторопился назад, в гостиницу, и стал ждать высочайшего приглашения.

Но приглашения не последовало, и, чтобы немного рассеяться, он повел Вольферля на «Орфея и Эвридику». На этот раз дирижировал не Глюк, а кто-то другой — оказалось, что императрица уже почтила своим присутствием оперу. Вольферль сидел задумчивый и притихший.

Это была первая опера, услышанная Вольферлем, и она привела его в недоумение. Папа говорил, что в опере много действия, а на сцене почти ничего не происходило. Но пение оказалось прекрасным. Диапазон голосов был очень широким, Вольферль и не представлял себе, что человек способен брать такие высокие ноты. И потом, певцы совсем не фальшивили. В Зальцбурге такое редкость, даже во время службы в присутствии архиепископа. Вольферль не понял, в чем суть оперы «Орфей и Эвридика». В ней показана победа любви над смертью, сказал Папа, по Вольферлю это мало что говорило. Папа пояснил, что Орфей и Эвридика на самом деле только духи.

— Святые духи? — спросил Вольферль.

Папа улыбнулся и ничего не ответил. Начинался второй акт, а Папа хотел, чтобы Вольферль не пропустил ни одного такта. Музыка Глюка временами казалась Вольферлю ужасно медленной, она словно застывала на месте, но никогда прежде он не слыхал таких мелодичных и нежных звуков. Он слушал как зачарованный. Опера кончилась, а Вольферль все сидел на месте, хотя Папа сказал, что в фойе продают сласти.

Когда Папа укладывал Вольферля — Мама и Наннерль уже давно спали на своей половине, — он спросил:

— А я смогу когда-нибудь написать оперу?

— Может статься.

— Скоро?

— Когда научишься. Глюку было под пятьдесят.

— Знаете что, Пана?

— Что?

Вольферль был необычно задумчив.

— В опере слова сами поют друг другу! — Мальчик говорил так, словно делился своим открытием с Папой. — Одни слова поют красиво, а другие отвечают им еще красивее, тогда одни слова спрашивают, а другие поют им ответ, а потом они все вместе радуются, — От возбужденного голоса Вольферля проснулись Наннерль и Мама. Они пришли со своей половины узнать, в чем дело.

Вольферль пропел слова, которые тут же придумал, и сказал Папе:

— А теперь, Папа, вы мне отвечайте словами.

Но прежде чем Папа сообразил, что сын от него хочет, Вольферль низким голосом, как Папа, пропел строфу за него; а потом запел женским голосом:

— Это Мама. — Затем тоненьким, девичьим: — Это Наннерль. Папа, ну, пожалуйста, давайте завтра напишем оперу и споем ее. Я могу петь тремя голосами, а вы споете своим. А назовем мы ее «Венская опера». — Он стал сосредоточенно прислушиваться к мелодиям, звучавшим у него в голове.

— Ну довольно, размечтался, — строго сказал Папа, но тут же не удержался и спросил: — А сколько инструментов тебе потребуется дли этого произведения со словами?

Вольферль назвал точное число инструментов, которое он собирался использовать.

То ecть ровно столько, сколько использовал Глюк. Мальчик не только обладает интуицией, он еще и наблюдателен, подумал Леопольд, как раз то, что нужно для композитора.

Вольферль спросил:

— Папа, а почему я не родился у вас с Мамой в Вене? Вы же знали, что мне бы это понравилось.

— Это бог решает, где тебе родиться, — вмешалась Наннерль.

А Мама добавила:

— И к тому же сейчас поздно. Всем пора спать.

— Да, — подтвердил Папа. — А то смотри, еще захвораешь.

— Папа, почему я не родился в Вене? — настаивал Вольферль.

— Потому что твой дом в Зальцбурге, — строго ответил Папа. — Когда-нибудь ты и там будешь слушать оперу. А пока иди спать. Тебе не надо утомляться — вдруг мы получим приглашение ко двору.

Взбудораженный услышанным, Вольферль почти не спал ночь. В его памяти вновь и вновь возникали мелодии оперы, и он был счастлив. К утру он знал несколько арий Глюка наизусть.

«в начало | дальше»

Мария Кохно: биография, личен живот, снимка

На 15 октомври едно момиче от Самара на име Мария Крейцер (Кохно) отбеляза 28-ия си рожден ден. Славата и 25 хиляди абонати от Instagram донесоха участието й в «Къща-2». Появявайки се на фронталното място през декември 2016 г., Мария Кохно, биографията, чиито снимки са представени в статията, е един от най-ярките участници в шоуто, както външно (тя е претърпяла поредица от пластични операции), така и по характер. Според резултатите от гласуването Мария многократно е изгонена от „Къща-2”, но според организаторите не е разкрила потенциала си, затова отново и отново е оставена в периметъра. Вече е известно, че в близките дни скандалният участник ще напусне шоуто.

Мария Кохно: родители

Биографията на момичето е описана по различен начин в интернет. Родена е през 1989 г. и от петгодишна възраст вече обича да свири на цигулка, тъй като музиката постоянно присъства в къщата им. Място на раждане — град Самара. Но тогава семейството се премества в Москва, когато родителите станаха почетни художници на Руската федерация. Баща (Александър Иванов) свири на цигулка. Мама (Олга Дмитриевна) — на пиано. Момичето придружаваше баща си от ранна възраст, говорейки на сцената.

Мария Кохно, чиято снимка в младостта е представена в статията, разказва за семейството си като много заможни и представляващи висшето общество. Тя има много нежни отношения с родителите си. Това се доказва от публикациите в Instagram, както и от тяхната жива комуникация. Докато беше в периметъра, момичето се притесняваше, че баща й е решил да напусне жена си. По-късно се оказа, че Мария е направила непроверена ситуация публична.

Живот преди проекта

Музикално образование момиче получи в консерваторията. Според източници, «Къща-2» тя завършва Московския университет. П. Чайковски. Професионален цигулар на сцената, включващ дует. Аккомпаниаторът беше собствената си майка, както се вижда от плакати. Програмата включваше творби на Моцарт, Бах, Паганини и Брамс. В интернет изтича информация, че Мария Кохно, чиято биография е известна главно от думите на самия участник, играе в групата на Й. Башмет. Тази версия беше отхвърлена, тъй като не бе намерена потвърждение.

Между другото, Кочно се предполага, че е псевдоним на амбициозна актриса. Скептиците твърдят, че едно момиче с такова неподходящо поведение едва ли може да има висше образование и минало. Въпреки това, в ефир, момичето многократно взе инструмента в ръцете си, наслаждавайки се на феновете и приятелите си в Дом-2.

Мария Кохно: личен живот преди проекта

Момичето се появи по телевизията благодарение на Влад Кадони, който видя в творческите си личностни черти, които според него ще й помогнат да създаде чудесен чифт с Глеб Жемчугов. Но това не се случи. Официално женен за Дмитрий Крейцер, Мария дойде на проекта, за да забрави съпруга си. По думите й наскоро двойката се разпадна. Всъщност на нейната страница в интернет няма две съвместни снимки.

Известно е, че Дмитрий работи в туристическия бизнес, а по време на сватбения период, двойка за Instagram поставя от различни части на света. Между тях значителна разлика във възрастта. Мария Кохно (снимка със съпруга си е представена в статията), облечена в сватбена рокля, едва станала възрастна.

анорексия

Момичето дойде на шоуто с отчаяние. В деня преди това имаше отделяне от съпруга й, който предложил да издържи една и половина месеца пауза, за да разбере себе си. Противно на правилата на проекта, Мария Кохно, чиято биография е интересна за зрителите на телевизионното шоу, нямаше печат в паспорта на развода. Въпреки това тя стана един от участниците в телевизора.

Преди това пропастта с нейния съпруг беше толкова трудна за Мери, че тя падна в депресивно състояние. Тя не искаше да живее, затова просто отказа да яде.

В интервю за списание StarHit момичето каза, че тежи само 34 кг. Като доказателство тя представи снимки от личния архив. Те показват, че Кочно страда от изтощение. Отивайки на музикален конкурс в Италия, Мария припадна на летището. Това стана началната точка, след която момичето започна да се възстановява. Тя видя колко много близки я обичат и искат добро. Анорексията се справя с пътуването до Индия.

Пластична хирургия

След появата на Мери във въздуха, зрителите незабавно предположиха, че лекарите на естетичната медицина са се намесили в нейния облик: неестествени мигли, надути устни, корекция на лицевия контур. Снимките, получени в интернет, свидетелстват, че преди хирурзите да се намесят, Мария е доста усмихнато момиче и се превърна в кукла Барби. И по-скоро тъжна и загубила всяка индивидуалност. Според зрителите, момичето очевидно е твърде далеч от пълнители, или хирургът е допуснал грешка с мястото на въвеждането им. Но «устните-кнедли» изглеждат по-шокиращи, отколкото красиви.

Чувството, че Мария Кохно със скулите си, чиято биография е много подходяща за онези, които искат да прибегнат до пластмаса, също го преувеличава. В лицето й се появи асиметрия. Момичето постигна такъв ефект на потънали бузи не само с контурна пластмаса, но и с премахването на бучките на Биш. Вече по самия проект момичето прибягна до ринопластика, премахвайки предполагаемите последици от инцидент. В действителност, според експерти, стесняване на крилата на носа настъпи много по-рано, че момичето вече прибягва до хирургия.

Не е заобиколил шокиращата блондинка и широкоразпространения ентусиазъм за мамопластика. Вече по проекта, Мария е придобила трети размер на гърдите. Но дали е донесла късмета й в личния й живот?

Живот на проекта

Коя от младите хора е идентифицирана от Мария Кохно? Нейната биография на проекта се развива чрез множество скандали и провокации. Момичето обича да влезе в обектива на камерата, да влезе в други двойки и да участва в битки, но не успя да изгради личното си щастие. Изказа симпатия към Андрей Чуев и не получи взаимност. Заедно те посетиха Сейшелите, но връзката им не свърши добре.

Опит номер две е Роман Гриценко, но и тук не се получи. Очевидно е, че едно момиче се нуждае от възрастен и напълно независим мъж, а не от млад мъж. За да се задържа в периметъра, Мария се опита да убеди всички в съчувствието си към модератора, но получи категоричен „не“ от Кадони. След гласуването, зрителите искаха Кочно да излезе от шоуто, тя се опита да изгради връзка с Андрей Денисов (Штрих), но в самото начало на романа тя била видяна да общува със съпругата си извън периметъра. Никой не беше убеден, че това е среща за развода, така че Barcode не напусна проекта за приятелката си.

параметри

Какво привлича зрителите най-вече шокиращата Мария Кохно? Биографията, ръстът и тежестта на участника са най-често задаваните въпроси на феновете на «Къща-2». Ако на първата точка се опитахме да дадем отговор в статията, тогава по отношение на параметрите можем да кажем следното: днес с ръст от 163 см, теглото на момичето е около 57 кг.

Може да се каже с увереност: с напускането на скандалния участник, мирът и спокойствието е малко вероятно да царуват по периметъра на телевизора.

Генерал Яков Григорьевич Крейзер: краткая биография

Множество имен героев Великой Отечественной известны даже нерадивому школьнику, и это хорошо. Гораздо хуже, что некоторые из этих имен несправедливо забываются. К примеру, в 1941 году в армии отлично знали, кто такой Яков Крейзер. Биография его достойна объемного романа. А в его родном городе даже улицы его имени долго не было.

Крейзер Яков Григорьевич (04.11.1905-29.11.1969)

Доброволец из еврейского квартала

Да, немаловажная деталь: Яков Крейзер был евреем и не отказывался от своей национальности. А быть евреем в Российской империи и в СССР не всегда было удобно.

Тем не менее, началась биография будущего героя войны довольно удачно. Он родился в Воронеже 22 октября (4 ноября) 1905 года, а отец его был мелким торговцем. Яков получил образование, отучившись в гимназии. Затем, правда, пришлось ему идти не в университет, а на курсы для дорожных рабочих, и устраиваться десятником-практикантом в Комитет государственных сооружений.

Яков Крейзер в молодости, архивное фото

В феврале 1921 года, в пятнадцатилетнем возрасте, Яков пошел в армию. Уже на следующий год красноармеец Крейзер добровольно выразил желание обучаться в 22-й пехотной школе. Это был первый шаг к занятию командных должностей.

Курсант Крейзер был участником операций по подавлению крестьянских мятежей. А по окончании школы, в 1923 году, попал в 144-й пехотный полк. Начинал он с командира отделения, служил хорошо и по службе продвигался, хотя вовсе не стремительно. В 1925 году молодой человек пожелал вступить в партию.

В 1928 году Крейцер начал службу в 3-м полку Московской стрелковой дивизии, известной как Пролетарская. Там его карьера получила дополнительный стимул – в 1931 году молодой командир закончил курсы «Выстрел» (курсы усовершенствования командного состава). Это позволило ему занимать более высокие командные должности, и в 1937 году Крейцер уже был помощником командира своего полка, а на следующий год даже временно исполнял его обязанности. Еще в 1936 году во время учений батальонный командир Крейзер Я.Г. привлек внимание маршала Тухачевского безупречными действиями своего соединения. Это не только способствовало его дальнейшему продвижению по службе, но и привело к получению первой награды – ордена Ленина.

В 1939 году Крейзер оставил свой полк, получив должность помощника командира другой дивизии. Он продолжал и учиться, закончив перед самой войной курсы в академии им. Фрунзе. В мае Яков Григорьевич вернулся в 1-ю Московскую Пролетарскую дивизию – уже как ее командир. В июне дивизия отбыла на учения. Они прошли 20 июня, а «разбор полетов» назначили на 23-е. По понятным причинам разбор так и не состоялся.

Фронт на Березине

В первые дни войны происходила масса событий – трагических, путаных, противоречивых. Если же говорить кратко, тогда приходилось не искать причин массового советского отступления, а как-то тормозить это отступление и стремительное продвижение врага. Яков Крейзер и занялся этим – как получалось по обстановке.

Его Пролетарская дивизия была передана в состав Западного фронта, и к началу июля вышла на реку Березину, под Борисов. Обстановка была жуткая – беженцы, в беспорядке отступающие военные и немецкие самолеты, расстреливающие и забрасывающие бомбами эти беспомощные толпы на дорогах.

Крейзер начал наводить порядки. Он создал нечто вроде заградотрядов – они останавливали отступающих военнослужащих, формируя из них полноценные воинские части. Беженцев тоже останавливали и перенаправляли продуманными кружными маршрутами по проселочным дорогам – ими не интересовалась авиация врага. Полковник Крейзер принял под свое командование Борисовское танковое училище, и в результате получил в свое распоряжение перспективную новинку – несколько танков Т-34.

2 июля силами имевшихся у дивизии танков был нанесен контрудар по наступающей 18-й немецкой танковой армии. Немецкие танкисты до того не имели дела с «тридцатьчетверками». Сказать, что они удивились – ничего не сказать. Знаменитый Г.Гудериан потом оправдывался – дескать, немецкие пушки в 1941 году были слабоваты. А командующий 18-й дивизией В.Неринг внезапно вспомнил классику, и, перефразируя знаменитого царя Пирра, заявил, что дивизия эдак довоюется только до собственной гибели.

Но соотношение сил было не в пользу советских войск, и Крейзер дал приказ на отступление (заметим: приказ №227 «Ни шагу назад!» появился год спустя). Отступала дивизия оригинально. В подходящий момент (когда уже было ясно, что противника не сдержать, но он еще не прорвался), ночью полковник Крейзер давал приказ грузиться в транспорт и отходить на несколько километров. Утром враг радостно двигался вперед через оставленные позиции и… натыкался на новую, уже вполне готовую, линию обороны.

Герой Советского Союза Яков Крейзер (справа)

Такими методами Крейзер и его дивизия морочили врага 2 недели, задерживая его продвижение к Смоленску и косвенно срывая наступление на Москву. Под Оршей дивизия оказалась фактически в окружении, но командир сумел организовать бойцов, и соединение продолжало сражаться. Однако вскоре командир был ранен и эвакуирован в Москву.

Представители высшего командования (даже грозный Жуков, не склонный хвалить кого-либо за красивые глаза) отзывались о командире Пролетарской дивизии исключительно положительно. 22 июля 1941 года, через месяц после начала войны, был подписан приказ о награждении. Крейзер Яков Григорьевич удостаивался Золотой Звезды Героя Советского Союза – первый из дивизионных командиров и вообще первый в стрелковых войсках за время Великой Отечественной.

Командарм и котел

Далее карьера Крейзера развивалась еще более впечатляюще. В начале августа 1941 года он стал генерал-майором и командиром 3-й армией в составе Брянского фронта. Это было серьезное испытание – командовать армией в сражениях за Смоленск и Москву! Но новый командарм справлялся настолько хорошо, что его решили продвигать дальше, и для этого даже оторвали от боевых операций и отправили в военную академию (правда, на ускоренный курс – иного военное время не позволяло).

Советский военачальник Крейзер Г.И.

Высшеее военное образование не спасло Крейзера от трудностей – в 1942 году он в качестве заместителя командующего 57-й армией угодил в так называемый «Харьковский котел» — в окружение после неудачной Харьковской наступательной операции. И именно благодаря командирским способностям Якова Григорьевича части бойцов удалось из этого котла прорваться.

Затем в его биографии значатся бои под Сталинградом и второе ранение. После излечения генерал попал на Южный фронт.

Кроме командования различными воинскими соединениями, Яков Крейзер во время войны занимался и общественной работой. Он был одним из организаторов и руководителей Еврейского Антифашистского комитета.

Арест за Донбасс

В июле 1943 года Южный фронт получил задачу сковать и, желательно, разгромить немецкие войска в районе реки Миус на Донбассе. Эта операция была призвана не допустить переброски гитлеровцами сил в район Курска, где были в разгаре сражения на Курской дуге, и ускорить освобождение промышленного Донбасса, крайне важного для оборонной индустрии.

Командующий фронтом Ф.И. Толбухин был очень достойным человеком и способным командующим. Но никто не идеален – и план Толбухина атаковать мощнейшие оборонительные позиции гитлеровцев с марша был нереален. Об этом ему сообщил генерал Крейзер, но Толбухин остался при своем мнении.

Первая Миусская операция выполнила задачу отвлечения вражеских сил от Курской дуги, но стоила Красной армии огромных потерь и освобождения Донбассу не принесла – войска пришлось отвести во избежание полного разгрома. То есть, произошло именно то, о чем Крейзер пытался предостеречь командующего. Но, как известно, добрые дела редко остаются безнаказанными – 30 июля 1943 года компетентные органы арестовали Крейзера.

Яков Крейзер, архивное фото

Нет, ничего трагического не случилось – генерала выпустили уже через 3 дня. Он вообще оказался «заговоренным» – избежал незавидной участи руководства Еврейского Антифашистского комитета, репрессированного в 1948 году. Он избежал негативных последствий для себя даже тогда, когда открытым текстом отказался подписывать петицию о предании смертной казни «врачей-отравителей» (известное «дело врачей» 1953 года).

Так что успешно освобожденный генерал получил под свое руководство 51-ю армию, и провоевал с нею до конца войны. Армия под командованием Крейзера освобождала Донбасс, Крым, Прибалтику. Вскоре после Победы ее сорокалетний командир получил звание генерал-полковника.

Благополучие и забвение

Послевоенная биография Якова Крейзера также сложилась вполне успешно. Он командовал несколькими армиями, а затем – несколькими военными округами. В 1962 году ему присвоили звание генерала армии. Крейзер был начальником Высших офицерский курсов «Выстрел», работал в группе генеральных инспекторов Министерства обороны, был депутатом Верховного Совета СССР.

Его «иконостасу» мог бы позавидовать и Брежнев – у генерала было 5 орденов Ленина, 4 ордена Красного Знамени, 2 ордена Суворова, а еще ордена Кутузова и Богдана Хмельницкого. Все высшие командиры периода Великой Отечественной в своих воспоминаниях очень хорошо отзывались о генерале Крейзере и его способностях военачальника. После смерти генерала (а жизнь его была относительно недолгой, и скончался он в конце 1969 года) ему были уготованы почетные похороны на Новодевичьем кладбище.

Бюст Якову Крезеру на аллее Героев в Воронеже

Но при этом имя генерала Крейзера никогда особо не популяризовалось. Лишь единожды его образ появился на киноэкране, и то произошло это в 1948 году. В учебниках тоже не упоминали о нем – хотя могли бы, хотя бы в связи с событиями под Борисовом и Харьковом. Да что там – в родном Воронеже забытый генерал долго не был удостоен даже мемориальной доски или таблички с названием улицы!

Но понемногу справедливость все же восторжествовала. В Воронежской области имя Крейзера стали присваивать разным объектам. Назвали в его честь и улицу в поселке Придонском в 1974 году. Затем поселок стал городским районом – так появилась улица Крейзера в Воронеже. Вспомнили о генерале и в Тульской области, где он служил до войны. Советская и российская почта выпускала юбилейные конверты с его именем. После воссоединения Крыма с Россией мемориальная доска в честь генерала появилась в Симферополе. А в 2016 году в Воронеже был торжественно открыт памятник-бюст Якову Крейзеру — знаменитому земляку.

Советский конверт с портретом полководца

Конечно, Якову Григорьевичу теперь уже все равно – есть где улицы его имени или нет. Воевал он не за награды и должности – этого добиваются не в «котлах» и на передовой в дни страшнейшего из отступлений, а в удобных кабинетах. Но вот для тех, кто благодаря его умению и таланту солдата получил шанс выжить – для них такие вещи важны. Ибо неблагодарный и беспамятный не является настоящим человеком.

Автор: Мария Гончарова

«Земля под моими ногами» отслеживает разваливающийся мир

Временами во время захватывающего психологического исследования австрийского режиссера Мари Крейцер «Земля под моими ногами» влиятельный бизнес-консультант Лола (Валери Пахнер) оказывается потрясенной тем, что мы не делаем ». Я не замечаю, но это она ясно ощущает. Будь то быстрый ход на встречу, пробежка ранним утром или даже сон, она будет вынуждена оглянуться вокруг, а затем продолжать идти, как если бы она боялась чего-то, что хочет догнать ее или нарушить ее концентрацию.

Это ужасно маленькое прикосновение персонажа, которое можно даже пропустить — человеческий эквивалент неуклюжего переключения передач спортивного автомобиля или потокового видео, искаженного буферизацией. отвлекающе личное. Талантливая и амбициозная, Лола, которую Пахнер играл с ярким интеллектом, должна разделить свою жизнь — ее стремление к вождению, отношения с боссом, психически больным членом семьи — на организованные очаги независимости и скрытности.Но что произойдет, если содержимое этих карманов вывалится наружу?

Когда мы встречаем Лолу, которая живет в Вене, но едет на северное побережье Германии в составе команды, помогающей реструктурировать испытывающую трудности компанию, она находится в аэропорту, когда ее параноидальная старшая сестра, страдающая шизофренией, Конни (Пиа Хирцеггер) пытается совершить самоубийство. Коллеги Лолы считают ее сиротой, сознательно одинокой и сосредоточенной исключительно на работе. Они ничего не знают о Конни, но обман Лолы действует в обоих направлениях — хотя всегда наготове на случай чрезвычайных ситуаций и кратких свиданий, Лола делает вид, что не осознает, насколько неспособна ее сестра заботиться о себе.(Лола считает попытку самоубийства передозировкой 120 таблеток ошибкой с дозировкой.) и ловко справился с неудобным телефонным звонком Конни во время офисной беседы. Она убеждена в предстоящем повышении по службе, и не только потому, что она и ее начальник Элиза (Мави Хербигер) вместе голыми проводят время в гостиничном номере. Лола великолепна в том, что она делает, но когда Элиза узнает о Конни — после изгибающего реальность разрыва Лолы, с которым Крейцер ловко справляется, словно отвлекающий маневр на территорию Полански — «отталкивания», — эта информация окрашивает отношения пары.Это работает в семье? Следует ли Лоле меньше работать и больше заботиться о любимом человеке? Элиза заботится о Лоле или думает о том, что лучше для ее сотрудников?

Крейцер, написавший сценарий, оказывается особенно искусным в сотрудничестве с редактором Ульрике Кофлер в естественном напряжении, связанном между профессиональной и личной жизнью Лолы, и когда уязвимости одного перетекают в другой. Это постоянное напряжение, которое значительно усиливается пространственно осознанным визуальным стилем Кройцер, напоминающим классические параноидальные триллеры, в которых размещение ее главного героя в антисептическом внутреннем или внешнем длинном кадре несет субъективную остроту.Повествование не всегда жесткое, его отвратительные неудачи и прозрения больше отражают колебания современной жизни, чем любая определенная сюжетная арка. Но на всем протяжении Кройцер руководствовался уверенным, взвешенным и ясным взглядом на сочувствие к желанию любой сильной мысли женщины в сегодняшней тщательно проверенной и наполненной предательством деловой среде решать проблемы и добиваться прогресса, сохраняя при этом разум, сердце и индивидуальность. управляемого баланса.

В этом плане «Земля под моими ногами» похожа на штампованную, отполированную компаньонку к мастерски эксцентричному и блестящему фильму немецкого режиссера и режиссера Марен Аде «Тони Эрдманн» 2016 года, в котором также сочувственно анализируется энергичная женщина-консультант по корпоративным вопросам. решение назойливых семейных проблем.Как и в этом фильме, центральная игра является ключевой, и Пахнер, который также играет главную роль в последней, дебютировавшей в Каннах «Скрытой жизни» Теренса Малика, полностью воплощает противоречия и сложности в Лоле, независимо от того, снимается ли она крупным планом или полагаясь на телесность, необходимую для групповой сцены или общего плана. Она делает каждое выражение лица, каждое смелое движение и сглаженный сбой, часть цельной женщины, свет и тьма, трудоголик и охваченная чувством вины сестра, представление и реальность.Какими бывают образы, сейчас 21 век, и это нокаут.

‘Земля под ногами’

На немецком языке с английскими субтитрами

Нет рейтинга

Продолжительность: 1 час 48 минут

Играет: Начало 2 августа, Laemmle Monica Film Center, NoHo 7, Playhouse 7

Мари Крейцер готовит новый фильм об императрице Сисси

27.01.2021 — Вики Крипс возглавляет актерский состав Корсаж , совместного производства Австрии, Люксембурга, Германии и Франции

Актриса Вики Крипс

Элизабет де Виттельсбах , императрица Австрии и королева Венгрии, правившая более 44 лет в качестве супруги императора Франца Иосифа I , не просто крупная европейская личность второй половины XIX века.Благодаря своей красоте и бунтарскому духу «Сисси» постоянно подпитывала всевозможные фантазии в популярной культуре. Убитый государь прославился в кино 1950-х годов через трилогию Эрнста Маришки , которая раскрыла миру Роми Шнайдер . Последовал ряд телевизионных фильмов, которые быстро канули в Лету, такие как мини-сериал Xaver Schwarzenberger Sisi . Затем, в 2012 году, по случаю 175-летия со дня рождения государя, документальный фильм Курта Мюндля Sisi… und ich erz ä hle euch die Wahrheit предложил новое и гораздо менее очищенное изображение Елизавета Австрийская, которую некоторые историки называют невероятно эгоистичной.

(Продолжение статьи ниже — Коммерческая информация)

Именно в русле этого ревизионистского движения австрийский режиссер Мари Крейцер работает над фильмом Corsage , который будет посвящен второй половине жизни государя, в которой она в 40 лет оказывается в ловушке своих преувеличенных размеров. страх старения. Режиссер признается, что хочет провести параллель между нынешней эпохой, когда мы постоянно стараемся избегать старения. В этом смысле « Corsage должен стать радикальным современным фильмом, а не сказкой с красивым фоном», — настаивает Крейцер.«Фильм о бунтовщике, попавшем в ловушку жесткой системы, о женщине, которая, насколько возможно, нарушает навязанные ей правила, прежде чем в конечном итоге сбежать от них единственным возможным способом. Элизабет бескомпромиссна. Фильм тоже должен быть таким».

Это будет пятый полнометражный фильм, предложенный режиссером, после Безотцовщица [+ см. Также: обзор фильма

трейлер
Профиль фильма] (выбран в состав «Панорамы Берлинале 2011»), Грубер уходит [+ см. также:
трейлер
профиль фильма] (2015), We Used to Be Cool [+ см. также: обзор фильма

трейлер
профиль фильма] (2016) и Земля под моими ногами [+ см. также:
обзор фильма
трейлер
интервью: Мари Крейцер
Профиль фильма] (на конкурсе в Берлине, 2019).

Благодаря бюджету в 7 312 328 евро, это четырехстороннее совместное производство включает Австрию (на уровне 55,57% через продюсера Александр Глер из Film AG), Люксембург (23,46% принимает Бернар Мишо из Samsa Film) и заинтересованные стороны из числа меньшинств в Германии (Komplizen Film) и Франции (Kazak Productions). При поддержке Eurimages проект получил различные субсидии, в том числе 635 000 евро от Венского кинофонда, а также еще 1 500 000 евро от Film Fund Luxembourg.

Действительно, благодаря главной актрисе Вики Крипс , фильм приобретет скорее люксембургский оттенок. Родившийся в Великом Герцогстве, звезда сериала Пол Томас Андерсон « Призрачная нить », который скоро станет украшением афиши блестящего фильма Элер Цистерн « Верный » [+ см. Также: трейлер
фильма
профиль] (политическая драма об алжирской войне) будет изображать императрицу в 1877 году, за двадцать или около того лет до ее убийства.

В результате частичной изоляции и общего замедления деловой активности съемки изначально были отложены и теперь должны начаться в Вене и окрестностях в марте 2021 года, а затем летом переехать в Великое Герцогство. Представляя Samsa Film, которая будет руководить всеми аспектами постпродакшна аудио, продюсер Бернар Мишо выразил свой энтузиазм: «Я счастлив работать с этим одаренным, интересным и тонким режиссером, который известен не только в своей стране. , Австрия, но также и по всей Европе и по всему миру.Я всем сердцем верю в эту мощную историю, которая исследует некоторые очень актуальные темы и является потрясающе современной, несмотря на то, что она является исторической драмой. И, конечно же, настоящее удовольствие снова встретиться с актрисой Вики Крипс, с которой я работал над короткометражным фильмом « X на карте » в 2009 году ».

(Продолжение статьи — коммерческая информация)

The Ground Beneath My Feet review — жуткие телефонные звонки набирают страх | Драмы

Жуткие телефонные звонки из дома — хорошо известный образ из фильмов ужасов.Угроза более интимная, чем вы думали, или более тревожно метафорична. Эта идея затронута в элегантной и загадочной психологической драме австрийского режиссера Мари Кройцер. Ее траектория страха не направлена, как вы думаете, к сверхъестественному откровению или приземленному объяснительному повороту, или даже к загадочно сбалансированной двусмысленности между ними. В течение большей части времени «Земля под моими ногами» имеет сверхъестественное ощущение чего-то вроде «Персонального покупателя» Оливье Ассаяса или «Скрытого» Майкла Ханеке с его моментальным портретом эмоционального срыва перед лицом необъяснимого явления, и в этом что-то есть. Тони Эрдманна из Марен Аде в своем исследовании семейной дисфункции.Но мне это кажется отличным от всего этого: трансгрессивная угроза приближается и отступает, как гром, оставляя нас с исследованием в одиночестве.

Человек, под ногами которого смещается и исчезает почва, — это Лола (Валери Пахнер), молодой руководитель корпорации, чья привычка коротко отвечать на мобильный телефон своей фамилией («Вегенштейн»), как будто всегда ожидая делового звонка, ничего личного. . Лола живет одна в Вене, по улицам которой она бегает каждое утро.Она движется, целеустремленно, целеустремленно и взволнована предстоящей деловой поездкой в ​​Росток в Германии, где ее консалтинговая фирма собирается получить крупную комиссию. Лола также с нетерпением ждет встречи в гостиничном номере со своим боссом Элис (Мави Хербигер), с которой у нее страстный роман, который становится еще более опасным из-за того, что Элиза может продвинуться по карьерной лестнице, или — возможно — препятствовать этому, капризно продвигая других в своей команде.

Что-то еще могло разрушить все это гладкое сексуальное и профессиональное удовлетворение.Старшая сестра Лолы, Конни (Пиа Хирцеггер), страдающая параноидальной шизофренией, как и их покойная мать, пытается покончить с собой и попадает в больницу. Лола должна отчаянно справляться с этой ситуацией, даже не признаваясь перед другими яппи, что у нее семейная проблема, что она человек, как и все остальные. Затем ей звонят по телефону, по всей видимости, от Конни из больницы, обвиняя Лолу в том, что она бросила ее, и говорят, что медсестры издеваются над ней. Но ждать. Конни не разрешается звонить по телефону. От кого и откуда поступают эти звонки?

Новый кризис Лолы переносит этот фильм в несколько тонких, но сенсационных сцен испуга.Пытаясь сохранить все это как можно лучше, Лола посещает врача и признается, что у нее самой могут быть галлюцинации. Усталый, озабоченный доктор задает ей ряд вопросов, самый важный из которых — есть ли у нее в семейном анамнезе психические заболевания. Кройцер заставляет Лолу уклончиво отвечать, прежде чем ловко удерживать камеру на ней в течение следующих нескольких решающих моментов. Что она сейчас слышит? Чьи это вопросы? Это интервью усугубляет ситуацию?

Семейный кризис… Земля у меня под ногами

Крейцер очень хорошо умеет воссоздавать странно унылые, вялые, типичные пространства среднего ценового бизнес-отеля, в котором Лола находится в своей стихии.В фильме есть что-то привлекательное в вестибюлях, коридорах с их тактично приглушенным освещением, барах и ресторанах, в которых приходится договариваться о различных деловых встречах с безвкусными подтекстами. Как Элиза говорит ей, наполовину обвиняюще, наполовину дразня: «Ты любишь отели». И она это делает. Сама их пустота и безличность освобождают, и, в конце концов, именно они там, где она может заниматься сексом наилучшим образом. В отеле нет напоминаний о доме, семье или о чем-либо, что она считает болезненным.

Итак, ситуация с Конни, со всей ее болью и замешательством, разворачивается вместе с уродливой конфронтацией в офисе, которая показывает Лоле токсичный вид сексуальной политики. Ее важность в команде, проводящей эту важную презентацию в Ростоке, кажется, колеблется, и она может иметь или не оправдываться в своем подозрении, что откровение Элизе о Конни будет катастрофической ошибкой, из-за которой она будет выглядеть слабой и ненадежной. Тем не менее, ничего не совсем ясно, включая мудрость растущей убежденности Лолы в том, что она могла бы спасти Конни, вернув ее домой, чтобы жить с ней.Когда Лола входит в лифт и получает один из своих неземных телефонных звонков от Конни в тот же момент, когда лифт ломается между этажами, это вызывает дрожь от страха и печали.

«Земля под моими ногами» доступна на цифровых платформах.

Мари Крейцер … — Серебряный театр и культурный центр AFI

Мари Крейцер ЗЕМЛЯ ПОД МОИМИ НОГАМИ [Der Boden unter den Füßen], психологический триллер о бесконтрольном балансе между работой и личной жизнью, экраны в воскресенье в 3:30 п.м., понедельник в 19:10, среда в 15:00. и четверг в 21:35 в рамках выставки AFI European Union Film Showcase.

Отзывы Джессики Кианг для Variety:

«Лола (Валери Пахнер) просыпается от вздрагивания. У нее есть то, что мы скоро узнаем, — это нехарактерное пятно туши под ее слишком яркими, слишком бодрствующими глазами. Лола из более поздних времен, а не женщина, которую впервые представляет нам нервная, тонкая драма Мари Кройцер «Земля под моими ногами», а не амбициозный высокопроизводительный бизнес-консультант, единственная передышка которого от изнурительных туфель на высоких каблуках и … Образ жизни с чемоданом на колесиках, похоже, представляет собой такой же изнурительный режим тренировок.Будь то яростное потение в каком-нибудь анонимном тренажерном зале отеля, подготовка к 48-часовому рабочему дню с утренней пробежкой или сжигание полуночного масла над электронными таблицами и анализом данных, земля под ногами Лолы — это беговая дорожка.

Абсолютный порядок ее жизни, разделенный вплоть до пограничной психотической опрятности ящика с нижним бельем, скрывает запутанный секрет: старшая сестра Лолы, Конни (Пиа Хиецеггер) — параноидальная шизофреника, которая была госпитализирована после попытки самоубийства, совершенной Лолой. неубедительно настаивает на случайной передозировке.Какое-то время Лола сохраняет непроницаемый профессиональный вид, скрывая свое настоящее местонахождение от коллег и босса Элизы (Мави Хербигер), с которой у нее роман, пока она летает туда-сюда между работой в Ростоке и учреждением Конни, и ее собственный редко обжитый дом в Вене. Но затем, к ее сдержанному ужасу, она начинает подозревать, что ее собственная хватка за реальность может ослабевать. В конце концов, паранойя — это в значительной степени абсолютное отсутствие доверия, и одно качество, которое так хорошо выполняет беспощадная работа Лолы, — это вера в то, что доверие является обузой.»

Билеты: https://tinyurl.com/TheGroundBeneathMyFeetEU

Крейцерова соната Льва Толстого

Понятно, что единственная причина для чтения Крецеровой сонаты Толстого — это возможность начать обзор с Крейцерова сонаты и закончить обзор Крейцерова соната.

Что касается истории, то я разочарован, в которой виню Яначека.

Возвращаясь к началу, представьте, что вы путешествуете на поезде, это будет довольно долгое путешествие, более чем долгое. день, я сажусь напротив вас и начинаю рассказывать вам скучную историю, полную утомительных идеологий.Я остановился на чтении «Утюг

» госпожи Апплетри. Очевидно, единственная причина для чтения «Крецерова сонаты» Толстого — это иметь возможность начать обзор с «Крейцеровской сонаты» и закончить рецензию на «крейцерову сонату».

Что касается истории, то я разочарован, в чем виню Яначека.

Чтобы вернуться к началу, представьте, что вы путешествуете на поезде, это будет довольно долгое путешествие, больше суток, я сажусь напротив вас и начинаю рассказывать вам скучную историю, полную утомительные идеологии.Я остановился на чтении «Железного занавеса» мисс Аплетри: сокрушение Восточной Европы, пролистывание и чтение пары страниц книги мисс Апфельбаум более или менее случайно убедило меня в том, что это, вероятно, будет глубоко глупый фолиант (см. Спойлер) [ в этом случае вы можете спросить — почему бы просто не перейти к делу и не прочитать вместо этого мадам Вулстонкрафт? (скрыть спойлер)] и что перед тем, как приступить к ней, мне нужно немного подкрепиться, мой желудок подсказал Крейцерову сонату Толстого, которую я никогда не читал, но я знал, что первая скрипичная соната Яначека была вдохновлена ​​ею, и, поскольку она страстная, захватывающее и мощное музыкальное произведение. Я заставил себя поверить в то, что работа, которая его вдохновила, должна быть по крайней мере настолько хорошей.После прочтения я не понимаю, что делать со своим желудком — нужны ли ему какие-то из этих причудливых йогуртовых вещей с дружелюбными бактериями или жесткий стакан 80% -ного спирта, чтобы убить миллиард или два микроба и обеспечить другой цветочный консенсус? появиться у меня в кишечнике (см. спойлер) [позвольте мне не забыть, что я федеральное существо (скрыть спойлер)]?

Короткие рассказы немного сложны по своей структуре. Впервые он был опубликован в 1889 году, в издании, которое я прочитал, есть дополнительный раздел от 1890 года в ответ на «много полученных писем с вопросом:« Что это такое о Льве Николиличе? »», Этот дополнительный раздел составляет около 15% от полного объема и подчеркивает, что Толстой (по крайней мере) более христианин, чем Церковь, а также подразумевает, что единственный человек, способный интерпретировать Толстого, — это его пророк Толстой.

В основной истории есть рассказчик (который может быть, а может и не быть Толстым (см. Спойлер) [вероятно, нет, поскольку у этого человека нет под рукой слуги, чтобы позаботиться о его потребностях (скрыть спойлер)]), путешествующий в долгое время. Во время поездки на поезде, один из других пассажиров — несколько нервный и взволнованный парень, стремящийся поделиться своим мнением о любви и относительном положении мужчин и женщин в обществе, выясняется, что он особенно интересуется этими вопросами, потому что он убил свою жену в В припадке ревности он был оправдан коллегией присяжных по обвинению в измене его жены.И в конце концов он рассказывает рассказчику историю о том, как он пришел убить свою жену кинжалом в состоянии абсолютной ясности.

Полагаю, что мое разочарование двоякое, поскольку я, как предвзятый и ограниченный человек, имел бы два (по крайней мере) ожидания от вышеизложенного, что автор своими литературными навыками ставит меня в положение, в котором я переживаю это состояние. страсти, и я сам являюсь заместителем убийцы (поскольку с помощью литературы мы можем жить той жизнью, которую, к нашему счастью, нам никогда не удастся жить, и с доктором Джонсоном мы можем сказать, увидев осужденного на пути к виселице, но только для Милость Бога или исторический материализм, судьба, накопленная карма или удача. I) во-вторых, я считаю, что персонаж в истории способен быть убийцей.

Что касается первого, у меня оставалось ощущение, что рассказчик был просто глупым, возможно, нуждался в толстом ухе или его голова неоднократно погружалась в бочку с холодной водой. Что касается второго, я мог поверить, что он может довести своего партнера до самоубийства, выпрыгнув из движущегося поезда, или, что более вероятно, что они сойдут на следующей остановке, где бы, черт возьми, это было, станция или нет, вместо того, чтобы терпеть больше его лепет, но убийца?

Как бы то ни было, в 1890 году добрый граф решил спасти все грамотное человечество и сказать всем нам, дуракам, что вся суть всего в том, что нужно быть вегетарианцем и соблюдать целомудрие.В противном случае вы, очевидно, закончите тем, что несколько раз проткнете свою жену кинжалом через корсет.

Чтение подробностей повествования убийцы — в значительной степени почерпнутых из жизни самого Толстого, добрачных энергичных проституток, брака, частых половых контактов с молодыми крестьянками из его имения, детей, трудностей его жены с грудным вскармливанием их первенца, Я задавался вопросом, учитывая его сочетание отвращения к сексуальному самовыражению между мужчинами и женщинами в сочетании с безжалостным половым актом с вулканическим сексуальным влечением, может быть, гомосексуальность подошел бы ему больше? С другой стороны, это, вероятно, просто создало бы для него совершенно новый набор сложностей и проблем.Я вспоминаю, что в глубинке России была секта, которая практиковала кастрацию (см. Спойлер) [Скопцы, серьезно фантастика не имеет ничего о жизни (скрыть спойлер)], я не знаю почему, возможно, заметив, что можно сделать Бык в быка и петушок в каплуна, которые, по аналогии, возможно, думали одним и тем же способом превратить человека в сверхчеловека?

Что ж, Толстой — это то, что он есть, из Яначека, который я построил в своем воображении, рассказчик замечает обмен взглядами, затяжные прикосновения и его все более интенсивную реакцию на них, но это не та история, которую он хочет рассказать , или, может быть, проповедовать.

Переход от Анны Карениной 1877 года к 1889 году Крейцерова соната замечательный, даже регрессивный — менее эмоционально широкий, еще более странный (несмотря на общие элементы (см. Спойлер) [прелюбодеяние, опиум, поезда и после некоторых пилений в саду Я напомнил очевидное: прелюбодейка должна умереть (скрыть спойлер)]), менее сочувствуя эмоциональной целостности всех его персонажей.

В любом случае, когда я закончил, меня еще больше позабавила связь с Яначеком, учитывая его собственную неудержимую супружескую измену, которая, так сказать, привела к его смерти (см. Спойлер) [у него случился смертельный сердечный приступ, когда он находился в значительной близость с девушкой, которая не была его женой (скрыть спойлер)].

ЛаВеда Энн (Бэнки) Талл

29 января 1943 — 29 июля 2013

ЛаВеда Энн (Бэнки) Талл скончалась 29 июля 2013 года в Региональном медицинском центре Хатчинсона. Она родилась 29 января 1943 года в семье Эверетта «Герцога». См. Полный некролог

.

Хелен Мэри (Блайт) Кингсли

25 февраля 1915 — 23 сентября 2012

Хелен Мэри (Блайт) Кингсли из Хатчинсона, штат Канзас, скончалась мирно, держа за руку своего любимого мужа в Центре ухода за Торн.23 августа 2012 г. Читать некролог

Барбара Джин (Бут) Санер

2 февраля 1936 — 18 июня 2016

Барбара Джин (Бут) Санер, 80 лет, из Прелти Прери, бывшего Уэллсвилля, мирно скончалась в своем доме 18 июня 2016 года в окружении семьи. Просмотреть некролог

Вильма Джой (Браун) Хопкинс

3 января 1929 — 29 июля 2014

Вильма Джой (Браун) Хопкинс, 85 лет, скончалась 29 июля 2014 года в хосписе, Хатчинсон, Кан.Вильма родилась около Браунелла, штат Канзас, января. Просмотреть некролог

Винни Ф. (Кэмпбелл) Хартке

3 февраля 1925 — 25 января 2015

Винни Ф. (Кэмпбелл) Хартке, 89 лет, умерла 25 января 2015 года в своем доме в Брэнсоне, штат Миссури. Служба у могилы будет в 11:00 в пятницу, 22 мая 2015 г., см. Некролог

.

Эйлин (Фаулер) Коттл

29 июня 1916 — 22 ноября 2018

Эйлин (Фаулер) Коттл из Уэсли Тауэрс в Хатчинсоне скончалась 22 ноября 2018 года в возрасте 102 лет.Эйлин родилась 29 июня 1916 г., см. Некролог

Марджори Джин (Хорн) Прайор

23 июля 1930 г. — 4 декабря 2020 г.

Марджори Джин Прайор, 90 лет, скончалась в пятницу, 4 декабря 2020 года, в пенсионном сообществе Уэсли Тауэрс. Она родилась в доме своего детства на севере и востоке. Просмотреть некролог

Норма Дж. (Киттл) Анстин

10 марта 1937 — 13 мая 2021

Норма Джин (Киттл) Анстин, 84 года, умерла 13 мая 2021 года в хосписе, Хатчинсон.Она родилась 10 марта 1937 года в Туроне, третьем из семи.

Алиса Опал (Клинг) Schwartzkopf

29 января 1923 — 23 марта 2014

Алиса Опал (Клинг) Шварцкопф, 91 год, умерла 23 марта 2014 года в жилом центре Диллон, Хатчинсон, штат Канзас, в окружении своей семьи. Она родилась 29 января 1923 г., см. Некролог

.

Фэй Мари (Крейцер) Ford

22 сентября 1956 — 25 марта 2021

Фэй Мари (Крейцер) Форд, 64 года, из Южного Хатчинсона, умерла 25 марта 2021 года в общинах дружбы меннонитов.Она родилась 22 сентября 1956 года в Ла-Кросс, см. Некролог

.

Ленора Ф. (МакДжанкин) Трапп

07 января 1927 — 02 октября 2013

Ленора Ф. (МакДжанкин) Трапп, 86 лет, умерла 2 октября 2013 года в хосписе, Хатчинсон. Она родилась 7 января 1927 года в городе Карл-Джанкшен, штат Миссури, в семье Джорджа. Смотреть некролог

.

Донна Джанетт (Филлипс) Фоллис

10 сентября 1931 — 15 августа 2020

Донна Джанетт (Филлипс) Фаллис, 88 лет, бывшая жительница Хатчинсона, скончалась в субботу, 15 августа 2020 года.Она родилась преждевременно дома, весившая три фунта, полный некролог

.

Джорджия Норене (Прок) Нет

30 октября 1933 — 29 апреля 2019

Джорджия Норен (Прок) Ней, 85 лет, из Хатчинсона, умерла 29 апреля 2019 года в деревне Доброго Самаритянина в деревне Хатчинсон. Она родилась 30 октября 1933 года в Аве, штат Миссури. См. Некролог

.

Дороти А. (Смит) Бишоп

22 декабря 1932 — 27 июня 2015

Дороти А. (Смит) Бишоп, 82 года, умерла 27 июня 2015 года в Центре ухода за Торн.Она родилась 22 декабря 1932 года в Прелестной Прерии в семье Джона Клода. См. Некролог

.

7109

1

1

356

ДИАННА МАРИ КРЕЙТЦЕР 1-720-980-9969 родилась в 1959 году, 15337 ХРАМ PL # 49, AURORA, CO 80015

ДИАННА МАРИ КРЕЙТЦЕР 1-720-980-9969 родилась в 1959 году, 15337 TEMPLE PL # 49, AURORA, CO 80015 ДИАННА МАРИ КРЕЙТЦЕР родилась в 1959 году и была зарегистрирована для голосования по адресу 15337 E TEMPLE PL # 49, AURORA, Arapahoe County, Colorado 80015 United States of America.Принадлежность к партии: РЭП Дата присоединения к партии: 25.05.2012. Дата первоначальной регистрации: 02.10.1984. Идентификационный номер избирателя: 701397 . При регистрации она добровольно сообщила свой номер телефона и тем самым сделала его общедоступной. Это 1-720-980-9969. Это самая последняя информация из списка избирателей на 1 августа 2021 года.

Прокрутите вниз, чтобы просмотреть историю адресов избирателя после таблицы ниже.

Это частный генеалогический веб-сайт, использующий купленную копию избирателя из Колорадо. список.Чистый список избирателей необходим для честных выборов. Общественная проверка списка избирателей может помочь сохранить целостность списка и снизить вероятность мошенничества. Вот почему закон Колорадо делает список избирателей предметом неограниченной публичной информации. Этот сайт предназначен для помочь специалистам по генеалогии использовать эту общедоступную информацию для отслеживания своих родословных. Используйте этот сайт на свой страх и риск. Гарантии нет.

Домашняя страница … Политика конфиденциальности … Политика запросов на удаление … Скачать список избирателей

Арканзас… Коннектикут … Делавэр … Флорида … Мичиган … Огайо … Оклахома … Род-Айленд … НОВИНКА: Висконсин … Купить в другом месте … Браки в округе Ланкастер, Небраска … Потенца (PZ) и Castelcivita (SA) … Сортировать по дате рождения … По названию

---

Ключевые должностные лица Не используйте меню, чтобы достучаться до человека. Если они злонамеренно настроили свою телефонную систему так, чтобы не направлять звонок человеку, когда вы не выбираете варианты, этот член намерен унизить и унизить вас.Посетите офис участника, чтобы пожаловаться, и проголосуйте соответственно. Этот адрес избирателя находится на территории следующих избранных должностных лиц по состоянию на 15 января 2021 года: Свяжитесь с , одним сенатором или представителем США , чтобы получить помощь в федеральном агентстве, таком как иммиграционная служба (USCIS), Социальное обеспечение или Управление по делам ветеранов. Только не думайте, что вы должны этому участнику свой голос. Кроме того, они могут помочь вам, только если вы живете на территории этого участника.Свяжитесь с все три , чтобы жаловаться на несправедливые федеральные законы. Свяжитесь с их офисами в Колорадо. Сенаторы США Их территория — это весь Колорадо. Майкл Беннет Джон В. Хикенлупер Представитель США Джейсон Кроу Шестой избирательный округ штата Колорадо Джейсон Кроу Колорадо Губернатор Губернатор Джаред Полис Генеральный прокурор Генеральный прокурор Фил Вайзер Сука генеральному прокурору о жестокости полиции.Также есть бюро защиты прав потребителей. Приказать законодателям штата, приведенным ниже, отменить явно несправедливые законы, такие как законы о алкоголе несовершеннолетними и другие ограничения по контролю над наркотиками. Скажите им, чтобы они отменили несправедливые местные законы, такие как ограничения на зонирование, рассчитанные на повышение стоимости жилья и не допускающие попадания семей из рабочего класса. Сенатор штата Джанет Бакнер Телефон: 1-303-866-3432 Электронная почта: [email protected] Государственный представитель Накетта Рикс Телефон: 1-303-866-2944 Эл. Почта: [email protected]

1 августа 2021 г. + LAST_NAME Kreutzer FIRST_NAME DIANNE MIDDLE_NAME МАРИ NAME_SUFFIX BIRTH_YEAR 1959 ПАРТИЯ РЭП PARTY_AFFILIATION_DATE 25.05.2012 ГЕНДЕР Гнездо ТЕЛЕФОННЫЙ НОМЕР 1-720-980-9969 US_CITIZEN US_CITIZEN VID 1 СТАТУС Активный STATUS_CODE EFFECTIVE_DATE 10/22/2014 HOUSE_NUM 15337 HOUSE_SUFFIX PRE_DIR E 9 0351 STREET_NAME ХРАМ street_type PL UNIT_TYPE # UNIT_NUM 49 ADDRESS_LIBRARY_ID 82397 ADDRESS_NON_STD КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЙ КОНГРЕССА Конгресса США 6 жУПАНИЯ Арапахо COUNTY_CODE 03 ID_REQUIRED Н MAILING_ADDRESS_1 MAILING_ADDRESS_2 MAILING_ADDRESS_3 MAILING_CITY MAILING_STATE MAILING_COUNTRY MAILODING_35 _ZIP_PLUS MAIL_ADDR1 MAIL_ADDR2 MAIL_ADDR3 PERMANENT_MAIL_IN_VOTER Нет POST_DIR территория обнесена 6284003456 PRECINCT_NAME 6284003456 ПРЕДПОЧТЕНИЕ PRE_DIR Е REGISTRATION_DATE 10/2/1984 RESIDENTIAL_ADDRESS 15337 Е ВИСОК PL # 49 RESIDENTIAL_CITY АВРОРА RESIDENTIAL_STATE CO RESIDENTIAL_ZIP_CODE 80015 RESIDENTIAL_ZIP_PLUS SPLIT 456.01 SPL_ID 600005487 STATE_HOUSE Государственный дом 40 STATE_SENATE Сенат штата 28 STATUS_CODE STATUS_REASON VOTER_NAME КРЕЙТЦЕР ДИАННА МАРИ

1 февраля 2021 г .: ДИАННА МАРИ КРЕЙТЦЕР родилась в 1959 году и зарегистрировалась для голосования по адресу 15337 E TEMPLE PL # 49, AURORA, округ Колорадо, округ Арапахо. Принадлежность: РЭП Дата присоединения к партии: 25.05.2012.Дата первоначальной регистрации: 02.10.1984. Идентификационный номер избирателя: 701397.

1 декабря 2020 г .: то же, что и выше.

15 сентября 2020 г .: то же, что указано выше.

1 июня 2020 г .: ДИАННА МАРИ КРЕЙТЦЕР родилась в 1959 г. и зарегистрировалась для голосования по адресу 15337 E TEMPLE PL # 49, AURORA, округ Арапахо, Колорадо 80015 Принадлежность к партии: Дата присоединения к партии REP: 05 / 25/2012.Дата первоначальной регистрации: 1984/10/02. Идентификационный номер избирателя: 701397.

1 марта 2020 года: ДИАННА МАРИ КРЕЙТЦЕР родилась в 1959 году и зарегистрировалась для голосования по адресу 15337 E TEMPLE PL # 49, AURORA, Arapahoe County, Colorado 80015 Принадлежность к партии: Дата присоединения к РЭП партии: 25.05.2012. Дата первоначальной регистрации: 02.10.1984. Идентификационный номер избирателя: 701397.

1 декабря 2019 г .: ДИАННА МАРИ КРЕЙТЦЕР родилась в 1959 году и зарегистрировалась для голосования по адресу 15337 E TEMPLE PL # 49, AURORA, Arapahoe County, Colorado 80015 Принадлежность к партии: Дата присоединения к РЭП партии: 25.05.2012.Дата первоначальной регистрации: 02.10.1984. Идентификационный номер избирателя: 701397.

1 августа 2019 г .: ДИАННА МАРИ КРЕЙТЦЕР родилась в 1959 году и зарегистрировалась для голосования по адресу 15337 E TEMPLE PL # 49, AURORA, Arapahoe County, Colorado 80015 Принадлежность к партии: Дата присоединения к РЭП партии: 25.05.2012. Дата первоначальной регистрации: 02.10.1984. Идентификационный номер избирателя: 701397.

1 мая 2019 г .: то же, что указано выше.

1 января 2019 г .: то же, что и выше.

1 ноября 2018 г .: то же, что и выше.

1 июня 2018 г .: ДИАННА М. КРЕЙТЦЕР родилась в 1959 г. и зарегистрировалась для голосования по адресу 15337 E TEMPLE PL # 49, AURORA, округ Арапахо, Колорадо 80015 Принадлежность к партии: Дата присоединения к партии REP: 25.05.2012. Дата первоначальной регистрации: 02.10.1984. Идентификационный номер избирателя: 701397.

1 октября 2017 г .: то же, что и выше.

1 августа 2017 г .: то же, что указано выше.

1 апреля 2017 г .: то же, что указано выше.

1 декабря 2016 г .: то же, что и выше.

1 июня 2016 г .: то же, что и выше.

1 февраля 2016 г .: то же, что и выше.

4 января 2016 г .: то же, что и выше.

2 ноября 2015 г .: то же, что и выше.

1 октября 2015 г .: то же, что и выше.

5 февраля 2015 г .: ДИАННА М. КРЕЙТЦЕР родилась в 1959 г. и зарегистрировалась для голосования по адресу 15337 E TEMPLE PL # 49, AURORA, округ Арапахо, Колорадо 80015 Принадлежность к партии: Дата присоединения к партии REP: 25.05.2012. Дата первоначальной регистрации: 02.10.1984. Идентификационный номер избирателя: 701397.

1 декабря 2014 г .: то же, что указано выше.

2 сентября 2014 г .: ДИАННА М. КРЕЙТЦЕР родилась в 1959 г. и была зарегистрирована для голосования по адресу: 2814 S JASPER ST, AURORA, Arapahoe County, Colorado 80013–1654 Соединенные Штаты Америки. Принадлежность к партии: РЭП Дата присоединения к партии: 25.05.2012. Дата первоначальной регистрации: 02.10.1984. Идентификационный номер избирателя: 701397.

1 мая 2014 г .: ДИАННА М.КРЕЙТЦЕР родился в 1959 году и зарегистрировался для голосования по адресу 2814 S JASPER ST, AURORA, Arapahoe County, Colorado. 80013 Принадлежность к партии: REP Дата присоединения к партии: 25.05.2012. Дата первоначальной регистрации: 02.10.1984. Идентификационный номер избирателя: 701397.

ПРИМЕЧАНИЕ. В обновлении за август 2021 г. исправлена ​​ошибка. В зависимости от настроек некоторые браузеры отказывались отправлять содержимое формы с защищенной веб-страницы https: // в незащищенный файл .